Страница 30 из 45
Церемония венчания по нихонскому обряду была проведена в саду, под большой яблоней, в кругу самых близких и доверенных лиц. Пересвет был рад этому обстоятельству — перед чужими людьми в таком наряде он был еще не готов появиться.
Царь с царицей, утомленные долгими приготовлениями, заметно нервничавшие, обернулись к бегом несущимся, запыхавшимся послам, тянущим следом невесту в развевающихся белоснежных одеждах. И Пересвет увидел, что даже родители далеко не сразу опознали в нем родного сына! Наверное, он побледнел под слоем белил, до того странно и неуютно было ощущать на себе недоуменные взгляды отца и матери.
— Сынок? — вырвалось у Василисы Никитичны.
Но царь пихнул жену локтем. Заулыбался во все усы, (напомаженные и подкрученные по такому поводу), заорал на весь сад:
— Дочурочка! Совсем обнихонилась ты у нас! Невеста! Красавица! А ведь, помнится, совсем недавно вот такусенькой крошкой была! На шее у меня сидела, ножки свесив, на загривок мне описалась!..
Пересвет вновь порадовался белилам: от возмущения покраснел, даже вымолвить ничего не смог в ответ на подобные несправедливые речи!
Царь, сияя как поддельный пятак, взял невесту под ручку, торжественно повел к алтарю (к вынесенному из терема столику, на котором стояли свечи, ароматические курильницы, еще какая-то ерунда — и кувшинчик сакэ с тремя пиалками разного размера).
Следом к алтарю подошел жених с крёстным. Дядька Патрикей картинно промокал платочком слёзки и хлюпал носом: будто родного сына, а не обретенного утром крестника женил!
Ёширо как всегда был холоден и спокоен. Пересвет, стараясь особо не вертеть головой, скосил глаза, придирчиво оглядел будущего мужа с ног до головы. Черное короткое кимоно с широкими штанами, постоянные мечи на боку. А сверху просторное одеяние — хаори, синяя, как вечернее небо, с вышитыми золотом гербами на груди и на спине и с забавными завязками с белыми кисточками на уровне пояса. Волосы были как обычно собраны на затылке в высокий хвост. Но украшала пучок, вместо легкомысленных заколок, маленькая ажурная диадема с бриллиантами, напоминающая о статусе члена императорской фамилии. Несколько длинных цепочек с подвесками спускались вниз, смешиваясь с длинными прядями, чуть поблескивая среди густого шелка волос.
Жених встал рядом с невестой перед алтарём, а Пересвет всё смотрел на эти цепочки в волосах, как зачарованный. Может быть, это действительно только сон? Может быть, это не он «невеста»? Вдруг сейчас над ними свершится таинство обряда и произойдет чудо — Ёширо превратится в прекрасную девушку из его мечты? А Пересвет проснется и обнаружит, что ничего этого не было? Что на дворе весна, а не середина лета. Что Войслава не сбежала на войну, а кадайцы не требуют вернуть долги… Пересвет сглотнул, во рту пересохло. В голове слегка шумело. Еще не хватает, чтобы невеста на свадьбе в обморок упала от переживаний!
Пересвет вздрогнул, почувствовав, как рука стоявшего рядом принца скользнула под прохладный шелк, нашла среди широких складок рукава его ладонь. Пальцы тесно сплелись, Ёж чуть сжал его руку, ободряюще. Неужели принц тоже волнуется? Невозможно поверить… Пересвет пожал руку в ответ.
Для церемонии нихонский монах поверх обычного самурайского наряда надел особые одежды (но куда ему до парчовых ряс патриарха — мешки какие-то рыжие, хламиды, ей богу!) и нахлобучил высокую узкую шапку с завязочками под подбородком, приняв совершенно глупый вид. Пересвет в другой раз посмеялся бы, да только сейчас было не до смеха… Монах старательно гундосил очистительные молитвы, размахивал священным посохом, украшенным колокольчиками и бумажными цветами. Даже пританцовывал в такт, напоминая косолапую утку. Толмач аккомпанировал на гуслях, негромко подпевая.
Царь с царицей вздыхали поочередно и мечтали, чтобы этот безумный день поскорее закончился. Стоявшая за их спинами Забава откровенно подхихикивала, а Светополк не очень старательно давил ухмылку.
Пересвет тоже поначалу мечтал, чтобы день свадьбы волшебным образом промелькнул одной минуткой, и можно было бы вздохнуть с облегчением. Тяжко замуж выходить, оказывается…
Однако на душе стало малость полегче, когда настал черед церемониального сакэ. С песнопениями закруглились, и монах наполнил три чашечки, стоявшие на алтаре. Под речитатив благословений молодожёны осушили сначала первую, меньшую пиалу. Сперва пригубил принц и вежливо, с легким поклоном передал «суженой», чтобы будущая жена также сделала глоток и отдала обратно — и так расправились с пиалой в три приёма. Сакэ оказался приятным на вкус, с лёгким фруктовым оттенком. В пустом желудке сразу разлилось тепло. Настроение стало заметно выправляться. Пересвет с удивлением понял, что день не такой серый, как ему казалось: ветерок свеж, птички поют, а бриллианты в волосах жениха слепят радужным сверканием в солнечных зайчиках, пробивающихся сквозь зеленую листву яблони.
За первой ритуальной чашечкой сразу пошла вторая — размером побольше, примерно с чайную чашку. Осушить свою половину в три глотка Пересвету показалось уже не так легко. Кириамэ едва заметно улыбался, передавая пиалу из рук в руки сосредоточенно запыхтевшей невесте.
На третьей пиале, которая оказалась еще объёмистей, Пересвет поймал жениха на том, что тот отпивает совсем крошечные глоточки, тогда как невеста обязана вернуть пиалу монаху, осушенной до последней капли. Что это? Первая подлянка от муженька? Начались испытания семейной жизни? А как тут возразишь хоть словом, если братец из-за спины отца подзуживает и подзадоривает: «Сказано — в три глотка! Не мухлюй, сестричка, до донышка!»
Пересвет справился — на зло всем! Чуть не поперхнулся, но протолкнул в себя последнюю порцию одним махом. Братец радостно заорал, царица вздохнула с облегчением. А Кириамэ улыбнулся, опять только уголками губ. Он всё время церемонии с распитием сакэ не отрывал глаз от невесты и, похоже, гордился ее выдержкой. Ну что ж, тут и впрямь есть чем гордиться. Не всякая барышня осилила бы непривычный хмельной напиток. Да и Пересвет к выпивке был не приучен, так что не зря, выходит, они накануне потренировались!