Страница 3 из 45
Посмотрела критически на наряженного сына – и, вынув из корзины с пряжей два клубочка, запихнула за лиф кофты.
- Ну, вот так нормально, - удовлетворилась царица.
Братец с женушкой зашлись хихиканьем. Пересвет тяжко вздохнул: до каких же пор, интересно, у него с сестрой будут одинаковые размеры? Ну, рост и бюст не в счет. Черт, а ведь он теперь без парадной кольчуги и шлема остался! Ну, сестрица, ни капли совести!.. А, да и леший с ними, с доспехами. Всё равно они такому трусу ни к чему. Даже на ржущего брата духу не хватает огрызнуться, какие тут уж «ратные подвиги».
- Василиса Никитична, вы ему кокошник заодно примерьте! – давясь смородиной, присоветовала сноха.
- И то верно! – спохватилась царица. Извлекла из корзинки недовышитый кокошник. Пересвет покорно наклонил голову.
- Прекрасно! Войславушке очень пойдет, - объявила матушка, поправив русые кудри под плетеным бисерным налобником.
- Пересветушке тоже очень к лицу! – откликнулся Светополк, сверкнув сорока зубами.
- Кстати, постричь тебя давно надо, - продолжала хлопотать царица. – Экие отрастил локоны. Куда только мамки-няньки смотрят? Совсем обленились бабы.
- Всыпать всем розгами на конюшне! – мрачно отозвался царь, хотя и совсем не слушал супругу, погруженный в собственные раздумья.
- Едет! Едет! – в светлицу ворвалась запыхавшаяся служанка. – Нихонцы свататься едут!
Царь вскочил с места, даже стул уронил:
- Веди в тронный зал гостей! – приказал севшим голосом. – И… Стой, дура! Беги за Войславой – и тоже ее в тронный. Хоть в одной сорочке, хоть за косу - но притащите!
Служанка побледнела, вспомнив предыдущие смотрины, кивнула – и припустила со всех ног.
- Ну, с богом! – перекрестился царь. Вышел из горницы.
Следом посеменила и царица, подхватив корзину с рукоделием – послы-то любят речи долгие говорить, а ей время тратить попусту жалко.
Пересвет попытался расстегнуть булавки, которыми матушка скрепила недовязанную кофту, да не тут-то было! Нитка, тянущаяся от рукава к клубку, оставшемуся в удаляющейся корзине, всё натягивалась и натягивалась. Пересвет с ужасом увидел, как поползли петли, распускаясь одна за одной… Еще хоть минута промедления – и не сносить ему головы. Выхода иного нет – Пересвет кинулся вслед за матерью, под дружный хохот братца с Забавой. Неважно, ведь он может спокойно спрятаться позади двух тронов, за высокими спинками его не разглядят. А пока все церемонии да представление послов с раскланиваниями – он сумеет освободиться от плена коварных булавок и сбежит подобру-поздорову. Пока родители не узнали о предательстве родимой дочки. Скандал будет! Представить, и то страшно.
Царь с царицей едва успели усесться, приняли чинные позы. И в зал влетел… Нет, не послы еще – первый министр, дядька Патрикей Дормидонтович. («Дядькой» его все звали при дворе. А так он был мужем покойной тетки царицы. К слову, Забава ему приходилась племянницей, братовой дочерью.)
- Ты чего носишься? – почуял недоброе царь, привстал с места. Ибо если министр носится по терему, так что седая борода развевается – это явно не к добру.
- Не вели казнить, вели слово молвить, царь-батюшка! – рухнул в ноги Патрикей Дормидонтович.
Берендею Ивановичу поплохело изрядно, он плюхнулся на подушки трона. Уж если дядька к нему официально, на «царь-батюшка» - так что ж такое стряслось ужасное?
- Молви, - разрешил царь убитым голосом.
- Войслава Берендеевна сбежала! – объявил дядька едва ль не навзрыд.
- Как? Куда? Когда? – только и смог уточнить брошенный на произвол судьбы отец.
- С богатырями ратными – биться с Шеморханкой! – колотя себя в грудь от горя, ответствовал министр. – Я погоню уже снарядил, голубей велел разослать по заставам. Сделаю всё возможное и невозможное, батюшка… Эх, это я недоглядел нашу соколицу! Это моя вина! Казните, как хотите, мне всё будет мало! Это ведь я ей давеча про Шеморханку рассказал, про ее методы и стратегию!..
- Отчебучила, - выдохнула царица. – Что ж теперь нам делать? Жених-то на пороге! Позор какой, боже ж ты мой…
- Послы Нихонской империи! – возвестил мажордом. (Он же дед Кондратий, по особому случаю вырядившийся в золоченый ливрейный камзол и кружевную манишку, торчащую колом под сивой козлиной бородёнкой.)
- Проси, - безнадежно махнул царь. – Будем тянуть время. А потом что-нибудь придумаем.
Пересвет понял, что отец еще надеется на возвращение блудной дочери. Войслава перед сватовством всегда порывалась сбежать, и ее всегда ловили… Только не в этот раз. Нынче она умнее стала – удрала не одна, и даже не с конюшим, а с богатырями. Даже если беглянку выследят тайные службы, которыми заведует дядька Патрикей, то отбить царевну у верной дружины гонцы-шпионы не смогут, силы не равны. Так что на этот раз царевну назад ждать бесполезно, уж даже Пересвет это понимал.
Двери распахнулись: в тронный зал, чеканя шаг, вошли дворцовые стражники в алых кафтанах, с алебардами на плечах. Красиво разошлись, как на параде, выстроились вдоль стен. Послов Нихонской империи встречали торжественно, честь по чести.
И делегация в церемонности не уступила. Впереди шествовали двое упитанных, круглолицых, самодовольных вельможных коротышки. Чем они отличались от уже ранее виданных кадайцей, Пересвет понять не мог. Такие же скуластые, щекастые, узкоглазые, ножки колесом, идут в раскачку. Ну разве что кадайцы обычно смуглые в желтизну, а эти розовощекие. Войслава, кстати, очень верно их изобразила тогда. Эти двое были наряжены в темные шелковые халаты, под ними – широченные штаны. Поверх халатов - синие накидки-распашонки с широкими рукавами, завязанные на смешные шнурочки у пояса, на плечах и спине вышиты круглые гербовые знаки. На боку - парные мечи в драгоценных ножнах. На головах странные прически: сверху ото лба выбрита лысина, а сзади на макушке пучок-щеточка торчит.