Русская пляска

Но покой не приходил, хотелось с кем-то посоветоваться. Но с кем?.. Не с соседом же Юркой, абсолютным прагматиком, уверяющим всех, что истина в вине, проверяющим это на практике и приговаривавшим: «Любовь приходит и уходит, а выпить хочется всегда». Может, поговорить с Васей Головкиным? Но это равносильно признания своей слабости и растерянности. А вот с дедом, с дедом нужно и можно поговорить, он не осудит, не предаст и совет хороший даст.

Вечером внук беседовал с самым близким ему человеком. Юрий Павлович внимательно выслушал исповедь Олега о любви и дружбе, немного помолчал и коротко сказал:

– Оставь её в покое, просто забудь.

– Я не шучу, дедушка.

– Я тоже. Ты знаешь, у нас в испытательном цехе есть слесарёк, весёлый парень Генка Глазов, знаток пословиц и поговорок, так вот он часто говорит: «Не бегай за женщиной и электричкой, придёт следующая».

Может, и грубо это звучит, но по жизни справедливо, а ты жить только начинаешь, у тебя всё впереди.

– А я не хочу следующей любви, я хочу быть с Аллой!

– Но она-то не хочет.

– А ты откуда знаешь?

– Знаю, внучек, знаю. Если женщина что-то захочет, она добьётся.

Вырвет кусок изо рта, устранит соперницу, переплывёт моря и океаны.

– А если ей отец мешает? Скажи, почему он так поступает?

– Ну это, брат, не ново. Во все времена отцы мечтали выдать свою дочь замуж за власть имущего состоятельного мужчину и часто добивались этого, иногда перешагивая через неписаные законы сословий.

– О чём ты говоришь, дед? Какие сословия? Сословия похоронила революция в 1917 году.

– Э-э-э нет, внучек, не похоронила. У нас сейчас есть диктатура?

– Ну, есть диктатура пролетариата.

– А кому же диктует рабочий класс свою мораль и образ жизни?

– Известно кому, крестьянам, интеллигенции и прочим домохозяйкам.

– То-то же! Значит, уже есть сословия, только не называются они теперь так. Пусть это будет группа людей, у которых похожая работа, взгляды на жизнь, образование, думаю, ты не будешь отрицать, что у каждой группы свой подход к делу, свой лексикон, уровень культуры и конечно же отношение к семье и браку. Больше общаясь в какой-то среде, люди, как правило, находят здесь же свою вторую половинку.

– Что ты этим хочешь сказать? Мы что, с Аллой не одного сословия?

Мы же оба студенты.

– Конечно же не одного. Ты выходец из рабочего класса, мама твоя рабочая. Повар – это чисто рабочая специальность. А твоя Алла – дочь секретаря райкома партии. Улавливаешь разницу?

– Нет. Её отец член партии коммунистов, а партия – честь, ум и совесть нашей эпохи.

– Может быть, и так, хотя можно поспорить. Но ты же не будешь отрицать, что есть рядовые коммунисты и есть руководители компартии.

А руководители имеют привилегии и чем выше поднимаются по служебной лестнице, тем слаще привилегии. Вот и получается, что руководители в нашей стране – это как бы другое, особое сословие.

– Какие там привилегии, дед? Рабочим их тоже дают, путевки в санатории, и они покупают их не по полной цене, а по половине стоимости.

А рабочие на вредных производствах какие льготы имеют, сам знаешь.

– Олег, дорогой ты мой, знай, что дед твой тоже пользуется привилегиями. Я как конструктор, работающий с секретной техникой, прикреплён к больнице Третьего главка Министерства здравоохранения, пользуюсь бесплатными путёвками в санаторий. А статус наших лечебных учреждений намного выше обычных, что заметно и в уровне знаний медперсонала, и в медицинской аппаратуре, и в месторасположении в курортных городах. И доставляют нас туда с вокзалов персональные машины. А уровень всех учреждений ЦК КПСС и Совета министров ещё выше, чем у нас, и всё, то что там есть, полностью к вашим услугам. Так что отец Аллы пользуется всем этим и стремится подняться выше. Ты же сам радовал маму огурцами из обкомовской столовой. А у трудящихся свежие огурцы к празднику 8 Марта есть?.. Вот потому отдать свою дочь за дипломата хотелось бы каждому отцу, это не только престиж, но и выгода со всех сторон. Как вы там говорите, теперь усёк?

– Да я как бы в общих чертах это знал, но…

– Вот тебе и но! Так что начинай забывать свою Аллу. Года через два-три это будет казаться тебе красивым сном и приятным воспоминанием о юношеской любви.

Олег ничего не ответил. Попили с дедом чаю, поговорили о том о сём, и сын явился к матери, когда отчаяние почти покинуло его. Боль, однако, была глубокой и долго терзала душу студента. Олег часто, особенно по вечерам, возвращался к трагической, как он считал, ситуации, много размышлял, читал и постепенно менял своё отношение к женщинам. С той поры к комсомольской работе Олег начал относиться по-другому, ему теперь захотелось войти в это, как говорил дед, партийно-руководящее сословие, а путь в него лежал через комсомол.

Василий Головкин был на совещании в обкоме комсомола. Было это в конце июля, начиналась уже подготовка к новому учебному году. Комсомольцам промышленных предприятий необходимо было выяснить в подшефных школах, в какой помощи они нуждаются, и оказать её. После совещания к Василию подошла Тамара Бойцова, отвечающая за работу пионерских лагерей.

– Вася, родненький, выручай. Срочно нужен физрук в лагерь «Серебряные пруды». Парень, который там работал, заболел, его прооперировали, а у нас там смена трудных подростков, ну никак без физрука нельзя.

– Тамара, я-то тут при чём? У нас в городе есть физкультурный институт.

– Да говорила я с ними, у них все в отпусках, а у именитых спортсменов особый график тренировок, который ломать нельзя.

– Я не знаю, чем тебе помочь, подруга.

– Васенька, ну найди кого-нибудь. Может, на заводах есть ребята-спортсмены? Ну подумай, Вася.

– Постой, постой, я, кажется, уже подумал. Ты Олега Родина из горхоза знаешь?

– Что-то не припомню. Но при чём здесь горхоз, мне спортсмен нужен.

– Ну этот не только спортсмен, имеющий по двум видам лёгкой атлетики второй разряд, он ещё и организатор хороший.

– Так давай прямо сегодня его ко мне.

– Сегодня не обещаю, а завтра с утра будет.

Вечером Головкин неожиданно навестил дом своего размышляющего над жизнью друга и уговорил его поехать поработать в пионерском лагере, а заодно и развеяться.

До железнодорожной станции Арчеда новоиспечённый физрук доехал на поезде. А дальше на попутных машинах добрался до пионерского лагеря «Серебряные пруды» за день до открытия смены. Знакомство с педагогическим коллективом состоялось: пионервожатые – ребята и девчата, весёлые и задорные, завхоз с хитрыми бегающими глазками, директриса – подчёркнуто строгая женщина лет сорока.

На следующий день прибыли пионеры: шустрые разбитные пацаны и подрастающие и начинающие набирать женские формы девчонки. У детей начался отдых, а у персонала – работа и немало забот. Олег думал, как обуздать буйный нрав мальчишек, но сразу ничего придумать не мог.

Помог один шкет, который после утренней зарядки подкатил к физруку и спросил:

– Ты Родя, что ли?

– А ты вишнёвский, что ли?

– А то нет. А ты как догадался?

– Ну, для начала, не ты, а вы. Зовут меня Олег, можно без отчества.

А тебя как звать-величать?

– Я Колька, самый младший брат Картавого. Слыхал про такого?

– Не только слыхал, дрались вместе с баррикадскими и краснооктябрьскими, когда ты, Колян, ещё в детский сад ходил. Усёк?

Колька Сорокин кивнул и громко высморкался.

– Так вот, землячок, предлагаю тебе стать моим помощником.

– Сексота из меня хочешь сделать? Не пойдёт! Я пацан конкретный.

– Какой же ты конкретный пацан, если у тебя даже маленького ножечка нет!

– Как это нет? – Сорокин достал из кармана перочинный нож.

– А в ножечки со мной сыграть слабо? – спросил физрук.

– А ты потом плакать не будешь? Я ж тебя в два счёта разделаю.

– Плакать? Давай посмотрим, кто из нас будет плакать.

Игра началась как всегда стоя, нож брали за лезвие и, подкручивая, втыкали в землю; потом с головки, с носа, с подбородка, с кулачка, груди, живота, колена и носка. Олег не ошибся ни разу. Колька дважды не воткнул лезвие в землю.