Страница 6 из 19
Ребята тут же дружно подхватывали песню, настроение у всех было приподнятое.
Часа через три к компании присоединился отец Аллы Михаил Алексеевич, который вернулся с демонстрации слегка навеселе, без этого было нельзя: секретарю райкома необходимо быть ближе к трудящимся массам. Саблин оказался человеком общительным и в беседах с молодёжью выдавал себя за простецкого парня, хотя Олег не раз ощутил на себе его острый, обжигающий взгляд, чувствовалось, что товарищ Саблин хочет с ним поговорить.
Догадливый Родин пошёл на контакт сам, и Михаил Алексеевич пригласил его на кухню перекурить. Когда остались вдвоём, Саблин достал из кармана пачку болгарских сигарет БТ, дефицитных в то время, и предложил Олегу.
– Спасибо, но я не курю.
– Это, может быть, и хорошо. Только ответьте мне на вопрос: вы бережёте здоровье или болеете?
– Болею, здоровым образом жизни болею. Правда, совсем здоровым мой образ назвать нельзя, потому как вино и пиво я пью.
Секретарю райкома не совсем понравился столь самоуверенный ответ, и он решил взять быка за рога.
– Я знаю, что вы дружите с моей дочерью, хотел бы прояснить ваши намерения.
– А какие могут быть намерения? Дружим, да и дружим, нам интересно вместе. А если вы хотите спросить, как скоро у нас будет свадьба, я ответить на этот вопрос сегодня не могу. Мне жениться ещё рано. Полагаю, что любой муж должен достойно содержать свою семью, а для этого надо работать и получать хорошую зарплату.
– Какую же зарплату вы считаете хорошей?
– По теперешним деньгам нужно получать в месяц хотя бы одну тысячу рублей.
– И вы полагаете, что получите эту сумму, работая инженером-строителем?
– Полагаю, что для этого нужно быть или не простым инженером, или работать сверхурочно.
– А если не инженером? Я слышал, что вы секретарь факультетского комсомольского бюро в горхозе.
– А что, у комсомольских работников большие оклады? Я пока не думал о карьере в комсомоле. Мне хотелось бы поработать на стройке, сделать что-то своими руками, своим умом.
– Понятно. Что ж, стремления у вас похвальные. Строители у нас всегда в почёте. Успехов вам, Олег… А не заждались ли нас друзья моей дочери? Не пора ли вернуться в компанию?
После застолья все пошли гулять. Полюбовались праздничным салютом, потом разошлись по парам. Олегу с Аллой было очень хорошо.
Но когда Родин ехал в трамвае домой, всю дорогу терзался мыслями о том, к чему отец его девушки завёл такой разговор. Что он имел в виду?
Что хотел узнать? Сам себе он отвечал, что нормальный отец должен всегда заботиться о будущем своих детей, так что всё нормально. Но осадок в душе остался.
Первомайские празднества остались позади, а о Дне Победы секретарь факультетского бюро ВЛКСМ помнил всегда. Несмотря на то, что это не был красный день в календаре, все люди и ветераны его праздновали во хмелю и радости. На заседании бюро решили создать бригады и в течение месяца помочь инвалидам войны привести квартиры и дома в порядок. Инициатива была поддержана горкомом, и пятнадцать бригад отправились в Кировский район: кому-то забор отремонтировали, кому-то печь, побелили кухни и комнаты, высадили в огородах рассаду. Одним словом, сделали всё, что просили фронтовики. Довольны были те и другие, между студентами и ветеранами завязалась дружба, и дальше молодёжь, не привязываясь к праздникам, помогала пожилым людям.
До конца мая Олег и Алла редко виделись, разговаривали в основном по телефону, правда, выбрались один раз в кино. Смотрели фильм «Жажда», главную роль играл знаменитый Вячеслав Тихонов. Фильм Олегу понравился. Когда на экране показывали бомбардировку Одессы, парню вспомнился холодный закопчённый подвал его военного детства, он даже ощутил запах тех жутких дней и ночей.
В июне, как и положено, началась экзаменационная сессия, времени на встречи с подругой не было, тем более расписание экзаменов у них было разным. Но всё в жизни имеет свой финал, и сессия тоже.
Июль! Свобода и отдых! Олег уже какой день не мог дозвониться подруге. Отвечала её мама: «Аллы нет, ушла с подругами… Алла ушла в магазин… Алла в кино». Какие-то нехорошие мысли рождались в душе парня, он попытался подкараулить девушку у подъезда, но всё тщетно.
А по телефону опять те же ответы: «Аллы нет дома». Настроение у Родина было совсем печальное, а тут ещё повестка из военкомата. Старший лейтенант приказал отправляться на медицинскую комиссию и готовиться к службе в Вооружённых Силах СССР. Комиссию прошёл, оказался здоров и годен к строевой службе.
– Пока гуляй, осенью жди повестки, – заключил старлей.
Вечером Олег встретился со своим лучшим другом Васей, который к этому времени работал вторым секретарём Советского райкома ВЛКСМ.
Друзья поговорили, поразмыслили и пришли к выводу, что в армии служить надо, но лучше бы после окончания института.
– Завтра схожу в горком к первому, может, он что-то с военкоматом решит, – заключил Вася Головкин.
Первый секретарь Сталинградского горкома комсомола Игорь Иванов принял Василия без проволочек и, когда тот издалека начал говорить о Родине, остановил его.
– Знаю я Олега не хуже тебя. Наш парень. Говори, что нужно.
Головкин рассказал.
– Всё понял. – Иванов поднял трубку «тройки» – телефона местной связи для руководителей, набрал номер областного военного комиссара и договорился о встрече.
Первый комсомолец города сообщил военкому, что Олег Родин стоит в резерве на должность секретаря комитета комсомола вуза. Через неделю Олега снова пригласили в военкомат и сказали, что призывная комиссия приняла решение дать ему отсрочку до 1962 года, до окончания учёбы в институте.
Этот вопрос был решён, но Олег всё время мучился другим, страдал, не зная, что случилось с Аллой. Где она? Как она? Быть может, серьёзно заболела? Может, ей плохо, нужно как-то помочь? Эти мысли не оставляли ни днём, ни ночью.
Но вот однажды в институтский комитет ВЛКСМ вошел мальчик и спросил:
– Как мне найти Олега Родина?
– Я Олег Родин. Что нужно?
– А я Игорь Саблин, брат Аллы. Вот тебе записка от неё.
Олег открыл записку. Алла писала: «Олег, дорогой мой человек, прошу тебя, меня не ищи. Обстоятельства сложились так, что мы не можем больше встречаться. Прости и прощай». Родин сидел и думал.
– Ну я пойду? – спросил Игорь.
– Погоди, может, ты мне объяснишь, что это за обстоятельства, что мешают нам встречаться?
– Да Алка замуж выходит. Вчера помолвка состоялась, свадьба в конце августа.
– Как выходит? За кого выходит?
– Да за соседа за нашего, Вадима Поспелова, он в Москве в дипломатическом институте учится, по-моему, МГИМО называется. Он старше сестры на два года, они с детства дружили, а теперь Вадику жениться надо, без жены за границу не выпускают. Алка не хотела замуж, но отец настоял.
– Ну что же… Спасибо тебе, Игорёк. Ответа на записку не будет. А ты, если что, заходи и будь здоров.
Мальчишка убежал, а Олег долго не мог подняться с места, в голове был туман и только один вопрос: «Как она могла? Как она могла предать нашу любовь?»
Парень встал, походил по комнате. Мысли молоточками стучали в висок: «А я-то думал, что она меня любит. А я? Я любил её?.. Да, я любил, думал о ней каждую минуту, её черные глаза не давали мне покоя, я всё время хотел их видеть, чувствовать её дыхание, наслаждаться запахом её тела. У нас чуть было не дошло до близости, но я щадил её, боялся запятнать её девичью честь. Может, зря? Нет, не зря, я люблю её и сейчас и тогда не мог перейти черту.
А какие у нас были беседы! Сколько она дала мне в плане познания культурного наследия и языка. Ну почему она не нашла меня, не пришла ко мне, когда отец стал настаивать на замужестве? Нет, скорее всего, она не любила меня, отец оказался ей дороже. Но ведь нам было хорошо вместе. Было! Было! И это так!.. Было, а теперь не будет. Может, пойти к ней, забрать, увести, спасти от родителей и жениха? Но кто тебя просил спасать? В записке ясно написано: прости и прощай, а ты всё фантазируешь. Лучше оставь дурные мысли. Ты ей не нужен, значит, и она тебе не нужна. Упокойся – и всё!»