Силой и властью

А как жить, если всего дохода — три десятка хилых дворов да остатки военной добычи? Замок ветшал и постепенно разрушался. Поправить его на жалкие крохи от хозяйства было невозможно. Тут семью прокормить — и то счастье. А вот если бы сын родился — малышу, как потомку доблестного ветерана, с раннего детства полагалось бы место в гвардии Эссира и немалая плата… так что сын в семье из мечты превратился в необходимость.

Но родилась малышка Жадиталь. И появление ее на свет подорвало здоровье матери, похоронив надежду на наследника и безбедную жизнь. Ведь даже ранняя смерть бедняжки Донатин ничего не меняла. В жилах наследника должна была течь благородная кровь, а какой дурак из родовитых отдаст дочь или сестру за полунищего калеку с четырьмя девчонками на руках, каждую из которых в свой срок нужно пристроить замуж?

Так и росла маленькая Таль лишним никому не нужным ребенком. Впрочем, пока матушка была жива, детство ее было вполне счастливым и радостным, пронизанным сочащимся сквозь облака солнцем, ветром с моря и теплом родного очага.

Но после смерти матери все переменилось. Отец стал сердитым и замкнутым, сестры все чаще ссорились, а за самой Жадиталь вдруг начали замечать странности: то разревется вдруг — и блюдо с полки прыгнет, то огонь в печи на ее глазах никак гореть не хочет, то еще какие-нибудь неприятности случаются. В общем, нет девчонки в доме — и все рады. Никто искать не пойдет. Тогда она и полюбила сесть на уступ над самой водой, чтобы тихонько поразмыслить о своем. То мечтала стать птичкой и улететь далеко-далеко, посмотреть, как там живут люди, то думала: вот вырастет она большой, выйдет замуж за герцога или сотворит что-нибудь этакое и прославится на весь мир. Тогда и сестры, и отец ее наконец перестанут гнать с глаз, и, может, даже будут гордиться. А то вдруг злилась на всех, и становилось ей горько и обидно. Тогда думала: «Вот прыгну сейчас вниз, где из воды острые камни торчат… интересно, скоро ли вспомнят, что я не вернулась к ужину?»

Неизвестно, как бы сложилась жизнь Жадиталь, если бы однажды она не придумала сбежать от сестер не на мыс, как обычно, а в другую сторону — в дремучий лес, что тянулся темной полосой по краю отцовских владений.

Лес встретил ее сумрачной тишиной и горьковатым смоляным духом. Лиственницы казались легким кружевом, зато ели стояли темной неприступной стеной — самое то, чтобы ото всех спрятаться. Отыскав едва заметную тропку, Таль побрела в чащу. Сначала просто затем, чтобы домашние уж точно сбились с ног, разыскивая непутевую младшую, а потом — потому что стало интересно: то манил к себе крепкий толстоногий гриб, то беличий хвост среди веток, а то вдруг хотелось рассмотреть поближе корявое дерево, поломанное ветром. Таль и сама не заметила, как заблудилась.

А потом наступила ночь, и лес ожил совсем по-особому: шорохами, скрипами, криками таинственных обитателей. Сделалось по-настоящему страшно: все время казалось, что кто-то крадется за соседним деревом, хрустит сухими ветками и шумно дышит. Дорогу к дому Таль уже и искать не стала — забилась под еловые лапы, свернулась калачиком на хвойной подстилке и дрожала, как зайчишка чуть не до самого утра.

А утром явился ее спаситель — дикарского вида парень с пронизывающим взглядом раскосых глаз. У него были длинные косы, переплетенные с травинками и цветами, и множество бус, таких интересных, каких не было ни у матушки, ни у сестер, ни даже у тонкопряхи Фло, хотя у нее, казалось, были всякие! Так Таль впервые встретила хааши Хасрата, чьи родные гнезда по счастью были неподалеку. Тогда она еще ничего не знала ни про магов, ни про чутких к чужому страху хранителей, но не испугалась, даже обрадовалась: все же лес не был ей домом, а незнакомец почему-то сразу понравился. Озлобленных даахи она в ту пору тоже ни разу не видела.

— Заблудилась, — он не спрашивал, просто говорил, как есть. — Удрала из дому и заблудилась. Идем, назад провожу.

Шли они молча, но Таль было так легко и спокойно, что хотелось, чтобы замок был далеко-далеко, лесной незнакомец шагал и шагал рядом, держа ее за руку, а дорога тянулась и не кончалась.

Когда до замка и окружающих его домишек осталось только перейти луг, провожатый остановился и сказал:

— Если не нравится дома, ты можешь уйти к магам, выучиться и стать, как они. У тебя получится. Хочешь?

Таль не поверила, но на всякий случай согласилась.

А на следующий год в замок приехал сам Дайран Могучий. Он о чем-то долго говорил с ее отцом, а потом, когда они закончили, отец велел Таль собираться.

Провожали всем замком: и семья, и прислуга; толпились во дворе, жалели маленькую сиротку, уезжающую на чужбину. Сестры дарили подарки на память, обнимали, целовали и плакали. Даже отец украдкой смахнул слезу. И тогда Жадиталь поняла, что дома ее все-таки любили. Только это все равно ничего не изменило: как ни трудно, как ни одиноко было ей временами среди магов ордена, она не жалела, что выбрала этот путь и никогда не хотела вернуться.

Но это она, Жадиталь ру-Нидар из Эссира, магистр-целитель ордена Согласия, была счастлива в Сером замке. А ее малютка? Как всякая благородная девица Бергота, Таль знала назубок свою родословную: ни магов, ни орбинитов среди ее предков не было. Откуда взялся ее дар, оставалось только гадать. Так с чего бы ей быть уверенной, что и ребенок его унаследует? А что делать бездарному малышу среди тех, с кем он никогда не сможет сравниться? И чему он научится, если в Сером замке любое ремесло сопряжено с магией и на ней построено?

И Армин! Только послушать его: сын и маг! Он ведь даже мысли не допускает, что его ребенок может оказаться бездарным! Нет, она решила правильно: уезжать надо сразу. Затянутые отношения тяжелее рвать.

— А если это будет девочка?

— Девочка?.. — от неожиданного вопроса Армин явно растерялся. — Причем тут девочка?