Страница 83 из 93
-Адальберт, с тобой все в порядке? – заботливо поинтересовался Северин.
-Разумеется, Ваша Светлость, - непреклонно ответил камердинер. – Но почему вы спрашиваете?
-У тебя уже три раза дернулась левая бровь, - усмехнувшись, ответил герцог.
-Вам показалось, Ваша Светлость.
-Хорошо, как скажешь.
Пальцы Адель на серебряном подносе сжались столь сильно, что их костяшки побелели. Больше девушка ничем не выдала желания опустить эту жестянку на голову своего господина. По его милости сегодня первый раз в жизни она познала, что такое пытки.
Проснулась Адель рано утром на диванчике в комнате герцога. И первым, что она увидела, было ухмыляющееся лицо наставника, разбудившего ее. Вернер вел полусонную девушку по длинным коридорам и постоянно что-то говорил. Вопреки обыкновению измученный ночным бдением у кровати господина новый камердинер Его Светлости не понял ни слова. Сознание и слух Адальберта в эти минуты существовали в параллельных реальностях. Он машинально одел выданные ему вещи и вновь положился на мудрость наставника. Он наивно полагал, что старый слуга знает, что делает. Однако на этот раз Вернер подвел его. В комнате, в которой пришел в себя Ольфсгайнер, находились все женщины семьи Деллоуэй, с десяток портних, модисток и их помощниц. Сама Адель стояла у порога в непривычном для себя одеянии – в платье, и без иллюзорного колечка на пальце. Ничем иным, как западней, подобное положение дел назвать было нельзя. Личность автора идеи этого заговора не подлежала сомнению. Девушке лишь оставалось молча скрежетать зубами и пытаться угадать, когда это между приступами адской боли Его Светлость успел отдать Вернеру нужные распоряжения. Адель уже долгое время не представала перед почти незнакомыми людьми в своем истинном виде. Внутри понемногу нарастало тревожное состояние.
-Вы должно быть мисс Ольфсгайнер, младшая сестра камердинера герцога Вельфа, мистера Адальберта, - произнесла мадам Бертен, известная на весь Скайдон модистка. – Проходите скорее, милочка, вы вас уже заждались. У нас совсем нет времени! О чем этим мужчины только думают, позвольте спросить? Два дня до бала, а у меня пять очаровательных дам, которых нужно одеть с ног до головы. Кошмар! Ужас! Апокалипсис! Ну, ничего, сегодня мы их заставим раскошелиться, зато на Рождественском балу они все упадут к вашим прекрасным ножкам!
Так под беззаботное щебетание общительной модистки и ее не менее болтливых коллег Адель была втянута в канитель подготовки к императорскому балу. Ее раздевали, вертели в разные стороны, обмеривали, прикладывали к коже различные ткани. Если все это еще было похоже лишь на издевательство, то когда в девушку начали тыкать иголками, а затем и утягивать на талии корсет, то сходство с пытками стало идеальным. Окончательно ее добили неудобные туфли на высоких шпильках, на которых даже стоять было опасно. Непривычная обувь жала, натирала кожу и заставляла чувствовать себя абсолютно беспомощной. Ольфсгайнер с трудом сдерживала желание сесть на пол, словно маленькая девочка, и разреветься.
-Не волнуйтесь. Через пятнадцать минут наступит время завтрака, у нас появится передышка, - с вымученной улыбкой подбодрила ее Лидия.
Адель лишь вздохнула и ответила ей легким кивком. Она вынуждена была отметить, что сестры Деллоуэй переносят это испытание гораздо лучше нее. Вероятно, потому что в отличие от нее для них не впервой готовиться к балу подобным образом. Мисс Глорию эта бесконечная примерка платьев даже приводит в восторг. Мисс Марта и мисс Лидия удовольствия не получали, но выглядели покорными, словно овечки на заклании. Сама Ольфсгайнер уже побывала на десятке светских приемов вместе с молодым господином. Когда Вестэлю исполнилось шестнадцать лет, самопрезентация в высшем обществе стала для него необходимостью. Ведь в противном случае придворная аристократия могла подумать, что с наследником рода Вельф не все в порядке. Белокурый камердинер сопровождал своего господина на каждом приеме, однако так как он являлся всего лишь слугой, на которого старались не обращать внимания, то ему не требовалось даже менять свою повседневную одежду. Теперь же, благодаря хитроумным планам герцога, он познал все муки, через которые проходят молодые девушки из аристократического общества, дабы явиться на бал во всеоружии. Адель оставалось лишь догадываться, зачем это нужно Его Светлости.
Когда все разошлись на завтрак (гости в столовую, модистки и портнихи на кухню), Ольфсгайнер воспользовалась случаем, чтобы сбежать. Она вновь приняла образ Адальберта и собиралась решительно заявить Его Светлости, что никогда и ни при каких обстоятельствах больше не наденет женское платье. Однако, стоило девушке ступить в покои герцога, как Северин, не дав ей открыть рта, отдал распоряжение сообщить о гостям о том, что ему не здоровится, и потому завтракать он будет в своей комнате. Не повиноваться было невозможно. Как только камердинер исполнил первый приказ, за ним последовал второй, третий, четвертый, а после пятого уставшего слугу выловил Вернер и отвел в уже знакомую комнату пыток.
Немного привыкнув к утомительному щебетанию женщин, Адальберт затаил на герцога злобу. Когда же мучения камердинера закончились, и он собрался объявить господину о своем нежелании посещать бал, оказалось, что барон Сеймур с сыном уже прибыл. Теперь титулованные особы и ангелоподобный мальчик наслаждались полуденным чаем, а Ольфсгайнер, вынужденный запереть в своей душе накопившуюся злость, прислуживал им за столом. Артмаэля, прекрасно чувствовавшего настроение окружающих, его эмоции веселили. Он пил чай с медом и бросал любопытные взгляды на камердинера. Больше ему, собственно, заняться было нечем. Потому что встревать в разговор взрослых, пока к нему не обратятся прямо, было запрещено.