Страница 17 из 93
-Мне понравился тот юноша, что прислуживал хозяину ужина. У него такие длинные красивые пальцы! Я уверена, он прекрасно умеет играть на рояле или клавесине. Его черты лица прекрасны! А волосы? Столь восхитительных локонов цвета ванили нет ни у одного мужчины во всей Истангии!
-Но он же простолюдин! – возмущенно прервала ее мадам Деллоуэй.
-Ну, и что? – как будто в недоумении спросила Марта, поправляя очки. – Я слышала, что он тоже учится на следователя. К тому же, какое значение имеет его положение в обществе для настоящей любви? Все прах и тлен, лишь чувства вечны!
-Никогда не бывать тому, чтобы моя дочь вышла замуж за какого-то слугу! Ты не посмеешь опозорить…
Лидия инстинктивно прикрыла уши и молниеносно выскользнула из комнаты. Марта в очередной раз разозлила maman своей деланной наивностью. Глория, как обычно, осталась наблюдать за спектаклем. Подобные зрелища доставляли старшей сестре истинное удовольствие.
История их семьи началась, когда Элен де Леруа впервые вступила в бальную залу губернаторского дворца в Ранционе. Будучи восторженной юной девицей и обладая той самой провинциальной красотой, воспетой знаменитым истангийским поэтом, она ожидала толпы богатых и знатных поклонников, которых она несколько месяцев водила бы за нос, а по окончанию сезона выбрала бы себе в мужья самого влюбленного и достойного из них. Реальность оказалась весьма жестока. Среди поклонников мадмуазель де Леруа не оказалось ни одного завидного жениха. В основном ее кавалерами стали младшие сыновья местных дворян, которые получали в наследство столь незначительную сумму денег, что Элен ни за чтобы не обратила на них свое царственное внимание. Единственным исключением оказался месье Жюльен де Бель, которому имел огромное состояние, однако заработал он их торговлей, дворянство имел личное, да к тому же не удовлетворял скромные эстетические каноны объекта свое воздыхания: он был очень стар.
Спустя три торжественных приема разной степени значимости светское общество настолько утомило мадмуазель де Леруа, что она позволила своему чудесному лобику нахмуриться. «Неужели среди всей этой нарядной толпы не найдется ни одного достойного джентльмена, которому я могла без колебаний вручить свою руку? Неужели мне придется ждать следующего сезона? А если и тогда все будет точно также?» - с ужасом думала она. И, вероятно, ее мысли стали бы пророческими, если бы один господин по безалаберности своей не проспал отъезд друзей из Риверстона, известного ранционского курорта на берегу Теплого моря. Мистер Алистер Деллоуэй был вынужден возвращаться в родную Истангию в одиночку. Желая разнообразить долго путешествие, он поддался на уговоры станционного смотрителя и заглянул в воскресенье на бал в Сантье, устроенного в честь последнего короля Ранциона, где моментально попал под магию взгляда прекрасной мадмуазель де Леруа. В глазах этой девушки мистер Деллоуэй обладал небольшой ценностью. Поместье его приносило не больше трех тысяч фунтов стерлингов в год, генеалогическое древо насчитывало всего лишь три поколения благородных предков, да и внешность молодой человек имел весьма заурядную. Однако было у этого мужчины некоторые особенности, которые выделяли его из толпы остальных кавалеров Элен. Во-первых, манеры его отличались от манер большинства местных женихов. Во-вторых, дом мистера Деллоуэя находился в самом центре Империи Запада – в Истангии. А это означало, что давняя мечта прекрасной мадмуазель де Леруа выбраться из провинциальной глубинки и навсегда распрощаться со своим занудным отцом-священником, могла скоро исполниться. Поняв это, Элен наметила для себя путь и с прямолинейностью слона пошла напролом. Влюбленный в ее красоту Алистер пропускал все слова своей избранницы мимо ушей, и потому сам не понял, как оказался окольцован. А спустя всего лишь три месяца он уже сидел в любимом кресле в своем поместье, и искренне недоумевал, что в доме его предков делает эта наглая девица. Однако брак был зарегистрирован в императорской канцелярии и освящен в главной церкви государства по всем правилам, а потому не мог быть расторгнут. Пути для отступления не осталось. Впрочем, сама новоявленная миссис Деллоуэй на недоумение супруга никак не реагировала. Занятая перестановкой мебели во всех комнатах Форест-хилл, она, казалось, и вовсе не замечала чувств мужа. Мадам находилась в небывалой прежде эйфории, которая длилась весьма долго и закончилась только с известием доктора о ее беременности.
Тут Элен придумала для себя очередную роль: от амплуа вечно занятой домохозяйки перешла к образу заботливой мамаши. Мистер Деллоуэй поддерживал супругу как мог (в основном справляясь о ее здоровье у слуг раз в неделю). У мужчины была своя еще с университетской скамьи сложившаяся компания, вводить в которую свою жену он категорически не желал. Поэтому мадам, несмотря на все свои скандалы, устроенные ею по заранее составленному плану и не возымевшие на мужа никакого эффекта, пришлось довольствоваться обществом кумушек из сельской местности, где был расположен Форест-хилл.
Когда родилась Глория, Элен попыталась стать строгим воспитателем, но быстро сообразив, что столь ответственная роль не подходит к ее внешности, довольно скоро от нее отказалась. Воспитанием старшей дочери, а после и ее сестер, занялась молоденькая гувернантка, выписанная из Ранциона. Их maman же окончательно увлеклась светской жизнью и была практически потеряна для семейного очага.
К тому времени, когда девочки достаточно подросли для выхода в свет, мистер Деллоуэй окончательно растерял какой бы то ни было интерес к своей располневшей после родов супруге и стал уделять внимание другой девице, обладающей той самой провинциальной красотой, которую он столь любил. Мадам же, которая окончательно убедилась в том, что грандиозного успеха в обществе с ее происхождением и характером ей не светит, а жизнь загублена из-за неудачного замужества, вдруг вспомнила, что является матерью трех прекрасных девочек, чьи судьбы только предстоит устроить. И с той же резвостью, которую она проявила для того, чтобы попасть на бал в Сатие, Элен взялась найти своим дочерям партии, достойные принцесс.