Страница 16 из 42
(Саламату мне варила бабушка, это было лакомое блюдо, потому что – мучное, потому что – очень редко и потому что со сливочным маслом. Готовить её очень просто: слегка поджаренную на сковороде без масла муку заваривают кипятком и не снимая с огня размешивают до состояния густого теста. И несколько минут держат на огне, помешивая, чтобы сварилась. Если добавить щепотку соли и сливочное масло, будет очень вкусно, но можно и без соли. Без масла – тоже вкусно, но с маслом вкуснее. Только помните – как бы ни было вкусно, съесть можно только пару ложек: саламата очень тяжела для желудка).
Но о каком сливочном масле речь! У Полины не было даже растительного, и кипятку в саламату она лила столько, что у неё получался очень густой суп или очень жидкая каша, назвать которую саламатой можно с очень большим приближением… Сливочное масло Лидочка впервые попробовала уже в Москве, когда вернулся с фронта Степан. Масло было в жестяной коробке, Лидочка открыла коробку и смотрела с изумлением на желтый непрозрачный лёд, какой бывает весной на Исети. Что же это такое и как это можно есть?
Отец засмеялся и сказал: «А как нравится, так и ешь – хочешь, с хлебом, хочешь – с кашей». Лидочка провела по «льду» ребром ложки – лёд оказался мягким, а на ложке осталась желтая вкусно пахнущая стружка. Лидочка положила стружку в рот, но прожевать не успела – стружка неожиданно растаяла, оставив во рту восхитительный, ни на что не похожий вкус…
Степан забрал у неё коробку, отрезал ломоть хлеба, густо намазал его маслом и протянул дочери со словами: « Кто же масло ложкой ест, дурочка…».
================ «Не такая» фамилия
Но всё это было потом, а сейчас, в голодном 1944 году, им надо было как-то жить. Если не уехать немедленно – Лидочка умрёт. Потому что «как-то» она жила слишком долго, и теперь уже не может – внезапно поняла Полина. Ещё она поняла, что пойдёт на всё, чтобы вытащить дочку из того странного оцепенения, в котором она теперь жила.
Охваченная отчаянием, Полина металась по посёлку, стучалась во все двери и просила незнакомых людей о помощи – впервые в жизни она просила о помощи!
Помогла Полине еврейская семья, для которой она вязала на заказ вещи. Они собирались возвращаться домой, в Белоруссию. Поезд шёл через Москву. Узнав, что Полина не может уехать, они согласились взять её с собой, вписав её имя в эвакуационную карточку, где осталась свободной нижняя строчка. Жирный фиолетовый «Z» был прочёркнут небрежно, и строка осталась пустой – к радости Полины и всего еврейского семейства: им от души хотелось помочь Полине и её дочке, и вот – такая удача!
Чернила подбирали всей семьёй, с упоением разбавляя фиолетовые чернила водой, подливая синие и вновь добавляя по капле фиолетовые. Вписывала фамилию Лидочка, старательно выводя буквы – чтобы получались такие же, какими написаны остальные имена.
«Иванова-Ранева Полина Савельевна» - потренировавшись на газетной бумаге, вывела Лидочка в эвакуационной карточке. У неё получилось очень похоже, но буквы всё же отличались.
- Молодец! А чернила-то – один в один получились! – похвалил Лиду хозяин семейства, и девочка расцвела от радости.
На вокзале вышла заминка. Кассирша долго вертела в руках эвакуационную карточку, заполненную аккуратными бледно-лиловыми строчками:
«Михельсон Сара Абрамовна
Михельсон Натан Соломонович
Пекель Адам Янович
Пекель Соня Шлемовна
Михельсон Роза Натановна
Иванова-Ранева Полина Савельевна»
- А последняя-то фамилия другой рукой дописана, - вскинула брови бдительная кассирша. – И чернило побледней… И фамилия не такая! Явно из другой оперы. Явно не та.
- Ай, ты не на фамилию смотри, ты на человека смотри, - вступился рыжебородый черноглазый Натан. – Дочка упрямая у меня, за русского замуж захотела – я говорю, не пойдёшь, а она вышла, и всё тут! А я говорю, дети-то всё равно будут наши, всё равно евреи! Наша кровь. И как в воду глядел, внучка-то получилась – моя, тут и спорить не о чем. Вы посмотрите на неё! Красивенькая, умненькая, лицо как с иконы списано, а характер дедушкин. Мой, значит… - скороговоркой лопотал хитроумный Натан, подталкивая вперёд Лидочку – и впрямь черноволосую, с удивительными волосами – не прямыми и не кудрявыми, ниспадающими на плечи красивыми волнами.
-Да будет тебе выёживаться, Клашка, - лениво проворчал сидевший рядом с кассиршей мужчина. – ДокУменты у них в порядке, и дети в порядке (тут он подмигнул оробевшей Лидочке), пусть люди едут, раз им надо. Домой они, понимаешь ты? Домой ведь едут! Как же ты не понимаешь… Они ж всю войну ждали, всю войну мечтали, как домой вернутся! Тоже ещё, диверсантов нашла! Ты на них посмотри, какие из них диверсанты? Их же за версту видать, кто такие…
Пристыженная кассирша торопливо защелкала кнопками, оформляя билеты – на всех.
Много лет помнилась Полине эта семья, так выручившая их в тяжёлое военное время. «Если есть Бог – пусть им будет всё, чего они хотят, пусть здоровыми будут и счастливыми, и дети их, и внуки, и правнуки, - думала Полина. – И обязательно родных своих отыщут… и чтоб не мёртвых, а живых!»
Она никогда больше не встречалась ни с кем из этой дружной большой семьи, не узнала о том, как сложилась их жизнь. Но забыть их тёплое отношение, их бескорыстное, дружеское участие в её судьбе и в судьбе маленькой Лидочки, которой, если бы не они, конец… Забыть людей, подаривших её дочери жизнь, Полина не могла до самой смерти.
=================У тётки Александры