Страница 60 из 65
Ханна не заметила, как ужасные, противные домогательства мистера Гриндла стали ей приятны и особенно желанны. Осознав это, она сначала испугалась, а потом поняла, что стала женщиной. Не из-за того что потеряла целомудрие, а потому как ощутила всю силу страсти, желания и похоти. Она с любовью и восхищением созерцала его тело, наслаждалась мужским запахом с вкраплениями табака и терпкого одеколона, желала и ужасно ревновала.
Айзек учил ее, направлял, подстраивая под свои пристрастия и уже не скрывая, что Кэтрин избегает выполнения супружеского долга. Видя, как у Ханны заблестели от счастья глаза, он понял, что еще немного, и она влюбится в него до беспамятства.
С каждым днем их запретная, порочная, полная чувственности связь крепла.
Айзеку нравилось наблюдать, как Ханна раскрывается, сбрасывает робкую стыдливость, преображается в ненасытную развратницу. Он научил ее всему, что доставляло ему удовольствие, а она, отчаянно желая видеть восхищение любимого мужчины, с удовольствием исполняла его похотливые прихоти.
Айзек любовался ее обнаженным телом и, вспоминая, что стал первым мужчиной Ханны, чувствовал удовлетворение. Испытывать чувства к служанке считал мальчишеством и полнейшей глупостью, но ему – джентльмену, разница в положении не мешала самодовольно, цинично радоваться победе и тешить самолюбие. Наблюдая, как она смотрит на него, чувственно закусывает губы, ждет внимания, приходил в восторг и от одной мысли, что кто-то еще, кроме него, может прикоснуться к ней, доходил до бешенства.
Ханна менялась на глазах. У нее появилась плавная, увлекающая походка. И когда мисс Норт шла по улице, некоторые наглецы оборачивались вслед, провожая взглядами. Замечая, как его знакомые похотливо поглядывают на служанку, Айзек не сомневался, что сделал правильный выбор. Он гордился, что сотворил из скромной, верующей сироты красивую чувственную женщину, привлекавшую мужское внимание. Пусть и не любил Ханну, но ему нравился ее характер, ум, женские уловки. С ним она не пыталась изображать ту, кем не была, потому отпускать ее Айзек не собирался.
Раздумывая о будущем, он уже решил, что беременности Ханны обрадуется, потому что ребенок, рожденный ею, наверняка будет красивым. Обладая почти всем, что нужно счастливому человеку для жизни, он все чаще задумывался о большой семье. Если с Кэтрин это не возможно, то с Ханной вполне.
Если бы она родила, нашел бы сильно стесненного в средствах пожилого джентльмена и, заплатив некоторую сумму, предложить бы жениться на любовнице. Потом бы переехал в другой город, где Ханну бы никто не знал, купил ей дом и часто навещал. А пока не забывал об осторожности и старался не выделять ее среди прислуги.
Айзек надеялся, что жена еще долго будет в неведении. Однако Ханна менялась на глазах, и Кэтрин тоже заметила появившуюся в служанке чувственность. Почти каждый вечер она жаловалась мужу, что Эмма ей не нравится, что подозревает ее ужасном поведении, и что ее подруги говорят... Он успокаивал ее, как мог, заверял, что ничего подобного в служанке не замечает, но как только что-то почувствует, сразу уволит.
Он старательно оберегал размеренное течение жизни, однако не мог предвидеть, что все пойдет прахом, когда Кэтрин соизволит выполнить супружеский долг.
– Милый, думаю: нам нужен маленький, хорошенький малыш! – счастливая супруга смотрела на Айзека, ожидая, что он обрадуется ее неожиданному решению, однако восторга в его глазах так и не увидела.
– Милый, в чем дело? – тревожно спросила она. – Ты не рад? Ты не хочешь ребенка?
– Ну, что ты, Кэтрин. Я просто удивлен, можно даже сказать сражен столь неожиданным твоим желанием.
– Но ведь брак для того и нужен, чтобы плодиться и размножаться. Ведь так сказано в Библии… – чем дольше Кэтрин смотрела на мужа, тем сильнее ее охватывала тревога. – Помнишь, как раньше настойчив ты был в желаниях. Даже с моими родителями разговаривал… – Она покраснела. – Вот и я решила, что…
– Чудесно, что ты переменила свое мнение! Почти пять лет на размышления – это капля в море нашей жизни!
Кэтрин уловила насмешку в словах мужа.
– Но ты же победил свою похоть, и теперь я готова.
Помолчав, Айзек ответил:
– Теперь мне надо привыкнуть.
Кэтрин потеряла дар речи.
***
Разбирая вещи хозяйки, которые принесла прачка, Ханна наткнулась на странную женскую сорочку. От иных она отличалась тем, что на уровне бедер имела большую дыру, обшитую кружевом. От осознания, для чего миссис Гриндл понадобилась эта рубашка, ее зазнобило. Руки затряслись, из глаз брызнули слезы. Ханна забегала по комнате из одного угла в другой, не зная, что делать. Потом швырнула сорочку на пол и принялась вытирать об нее ноги, но от этого легче не становилось. Брезгливо схватив потоптанную рубашку двумя пальцами, она рванула к мистеру Гриндлу.
«Обманул! Предал! Ненавижу!»
Ревность, ярость, ненависть гнали ее, и Ханна даже не пыталась изобразить спокойствие. Благо, что никого не встретила на пути.
Ворвавшись в кабинет, захлопнула дверь, подлетела к Айзеку и бросила тряпку ему в лицо.
– Что это?! – разъяренная Ханна прерывисто дышала.
Удивленный ее поведением он брезгливо развернул пальцами рубашку и, усмехнувшись, небрежно бросил:
– Ах, это! Сущий пустяк, не обращай внимания, – и продолжил работу с бумагами, показывая, что разговор завершен.
Несколько мгновений, Ханна стояла безмолвно, а потом подошла к столу, оперлась руками и с холодной мстительной улыбкой отчеканила:
– Я ухожу! – ее глаза зло сверкнули. Чувственно прикусив нижнюю губу, медленно развернулась и, покачивая бедрами, направилась к двери.