Страница 44 из 70
******
Во время кризиса кое-кто из коренных европейцев лишился возможности приобрести очередную квартиру, кто-то не смог провести отпуск в далёком зарубежье, кто-то отложил на потом покупку дорогостоящего транспортного средства, кто-то определил своего отпрыска на учёбу в государственный университет вместо запланированного частного. Между тем эмигранты, проживающие в европейских странах, лишились всего, поскольку зарабатываемых ими средств с трудом стало хватать даже на еду. Ни для кого не секрет, что экономический кризис сопровождается снижением количества рабочих мест и уменьшением размера заработных плат. Принимая во внимание, что оплата труда у эмигрантов и в докризисный период была значительно ниже, чем у коренного населения, нетрудно догадаться, что в разгар кризиса её ещё больше урезали, и, как следствие, прожить на эти средства стало практически невозможно. «Как же такое допустила законодательная власть европейских государств, призванная защищать права эмигрантов?» – спросите вы. К сожалению, когда коренные жители остаются без работы, до эмигрантов попросту никому нет дела: ни политикам, ни законодателям, ни социальным службам. В смутные времена незащищённая часть населения для государственных властей перестаёт существовать как таковая. А что же тогда делать эмигрантам? Два варианта: уехать в другую страну либо пуститься во все тяжкие, добывая себе средства на существование каким угодно способом.
Как-то раз на бирже труда в длинной очереди безработных я разговорилась с эмигранткой, прибывшей в Страну Вечного Праздника с Кубы. Вид у нее был поникший, удручённый, и поначалу она не стремилась к общению, но постепенно эта девушка прониклась ко мне доверием и рассказала о том, что с ней произошло. Ситуация у Долорес была сродни моей. У себя на родине она получила высшее педагогическое образование, и, эмигрировав в Страну Вечного Праздника, решила привести свой диплом в соответствие с европейским по той же специальности. Этот процесс затянулся на долгие месяцы, поэтому ей пришлось задуматься о том, как добывать себе средства к существованию. Долорес расклеила на окрестных столбах объявления с предложением себя в качестве няни, и спустя пару недель ей позвонили. Так она познакомилась с Эвелин, матерью четырёхлетнего мальчика, которая сразу же предупредила ее о том, что оплачивать услуги няни будет неофициально, без оформления, то есть в руку, поскольку не имеет ни малейшего желания отчислять государству положенный в таких случаях налог за нанятую работницу. «Надеюсь, ты понимаешь, что этим я делаю тебе огромное одолжение, – аргументировала свою позицию Эвелин. – Ведь я же не знаю, что ты за человек, а доверить собственного ребёнка незнакомке далеко не каждая решится». Другого предложения о работе к Долорес не поступило, поэтому она согласилась на условия, выдвинутые Эвелин.
После развода с мужем эта дама воспитывала их совместного ребёнка одна. Она была очень занята, поскольку руководила собственным бизнесом – большим магазином женской одежды. Там она пропадала с утра до вечера, между тем как её мальчик находился под присмотром у Долорес, которая старательно выполняла возложенные на нее обязанности. Она развлекала ребёнка чтением книг, настольными играми, рисованием, прогулками и просто болтовнёй на разные темы. Все три месяца его мать, Эвелин, демонстрировала по отношению к новой няне исключительное дружелюбие и, казалось, была очень довольна её услугами, пока в конце третьего месяца не отказалась выплатить причитающуюся ей заработную плату. «Это почему же?» – остолбенела Долорес от такого заявления. «А потому! Не хочу тебе платить и не буду! – отрезала Эвелин. – С тебя и двухмесячной получки достаточно! Если вы, эмигранты, станете хорошо зарабатывать, то скоро на общественном транспорте некому будет ездить. Вам тогда на собственные автомобили денег хватит. Ну что ты на меня уставилась? Давай, двигай отсюда! И попробуй только открыть свой рот и кому-нибудь на меня донести! К твоему сведению, мой родной брат – начальник полиции. Он тебя тогда быстро за решётку спровадит!» Не ожидавшая такого поворота событий Долорес возмутилась: «Меня?! За решётку?! Это за что же?!» «Да какая разница за что? – хладнокровно завершила свою мысль Эвелин. – Напишет заявление, что ты плюнула в него или толкнула, и уж поверь мне, дорогая, этого основания будет вполне достаточно, чтобы лишить тебя свободы как минимум на пять лет!» Так и пришлось Долорес уйти от Эвелин не солоно хлебавши.
******
Вообще-то, Эвелин нисколько не преувеличивала того, что в Стране Вечного Праздника толчок или плевок в сторону блюстителя правопорядка расценивался в качестве уголовного преступления, за совершение которого можно было провести несколько лет в местах не столь отдалённых. Представьте себе следующую ситуацию. В прекрасный солнечный день вы в приподнятом настроении прогуливаетесь шустрой ходьбой по улице какого-нибудь европейского городишки, слегка размахивая руками из стороны в сторону. Или возвращаетесь от стоматолога со ртом, полным слюны после проведенного лечения, и в какой-то момент вам хочется всё это сплюнуть. А сзади вас идёт полицейский, который к тому же не в духе. При этом в первом случае, вы совершенно случайно задеваете его рукой, а во втором, ещё хуже, ваш плевок приземляется ему на униформу. Хотите знать, чем в Стране Вечного Праздника эта история может для вас закончиться? В лучшем случае, длительными объяснениями, извинениями и раскланиваниями перед блюстителем порядка, а в худшем – судом со всеми вытекающими последствиями.
В продолжение темы о полицейских Страны Вечного Праздника расскажу историю из личного опыта. Поскольку посёлок Перепёлки располагался в живописном горном ландшафте, неподалёку от моего дома проходили маршруты сразу нескольких пеших экскурсий в виде широких каменистых дорожек, ведущих на вершины близлежащих гор. Некоторые из них были излюбленным местом для прогулок, как местных жителей, так и приезжих туристов. Особенно в летний период там собиралось большое количество разношёрстной публики, воодушевленной идти около часа на вершину горы, а затем, немного меньше по времени, спускаться вниз. Часто восхождение совершалось целыми семьями, с детьми и собаками, при этом одни на горной дорожке испражнялись, а другие разбрасывали пустые бутылки из-под минеральной воды и фантики от конфет и жвачек, поэтому в период массового наплыва туристов она имела замусоренный вид. С одной горы открывались поистине восхитительные виды, поэтому мне, в числе других желающих на них полюбоваться, очень нравилось совершать этот маршрут. Однажды при спуске с той горной вершины меня грубо схватил за руку какой-то мужчина, рядом с которым вышагивало его семейство в составе жены и ребёнка. «Стой! – приказным тоном крикнул он мне, и, указав на лежавший на земле бумажный носовой платок, добавил: – А ну-ка подбери это безобразие!» Удивившись его требованию, я переспросила: «Это Вы мне?!» «А кому же ещё?! – гаркнул он. – Кроме тебя, здесь намусорить некому!» «Как? Совсем-таки некому?!» – оглянулась по сторонам я, сопроводив свои слова указательным жестом руки. Вверх и вниз, с горы и на гору, около нас двигался непрерывный поток людей. Однако, судя по внешности и поведению этих шумных и говорливых брюнетов, все они были коренными жителями Страны Вечного Праздника. «Н-да, нет здесь натуральных блондинок с голубыми глазами, вот этот мужик ко мне и привязался, – подумала я. – С таким "камуфляжем" за километр видно, что я не местная». В этот момент блюститель чистоты и порядка, твёрдо решивший побороть во мне сопротивление, перешёл в атаку: «Ты со мной не спорь, а делай, что говорю! Если сейчас же это не подберёшь, я тебя за решётку спроважу!» От удивления у меня вытянулось лицо. «Как полицейский, имею на это полное право, – продолжил он самодовольным тоном. – Скажу, что ты здесь не только намусорила, но и, когда я тебя по-хорошему попросил за собой убрать, оказала мне сопротивление: набросилась на меня с кулаками. А они, – мотнул он головой в сторону своего семейства, – это подтвердят». Внимательно посмотрев в глаза его жене и ребёнку, кроме панического страха, ничего другого я не заметила, а это означало, что они действительно подтвердили бы то, что он сказал. Да и не только это, а вообще всё, что он заставил бы их подтвердить. Придя к выводу, что другой альтернативы у меня просто нет, я нагнулась и двумя пальцами подняла тот злополучный, разбухший от влаги бумажный носовой платок сопливой консистенции. А когда прошла несколько метров по горной тропе вниз и окончательно исчезла из поля зрения полицейского, то с чувством глубокого омерзения швырнула платок в близлежащие кусты.