Эмигрантка в Стране Вечного Праздника

******

Для создания более полного впечатления о жизни европейской глубинки расскажу следующую историю. Как-то раз в Перепелках, часов в девять утра я зашла в один из банковских офисов и там, к своему удивлению, наткнулась на толпу кричащих и размахивающих руками старушек. Самой молодой из них навскидку можно было дать лет восемьдесят, а самой старшей и все сто, однако, возрастной фактор не отразился на силе их голоса. «Да ты, молодой, сам ничего не соображаешь! – вопили они, то хором, то по отдельности на сидящего в окошечке банковского служащего. – Не о чем нам с тобой разговаривать! Слышишь? Директора сюда позови!» В это время из своего кабинета на шум вышел директор банковского офиса и приблизился к разбушевавшимся старушкам. Прикрикнув на них, он добился относительной тишины, а затем властным тоном потребовал разъяснить, в чём дело. Тогда одна из них приступила к рассказу, из которого следовало, что у её соседки в этом банке есть счёт, на который ежемесячно перечисляется пенсия, но три месяца назад она очень сильно захворала и по этой причине не смогла добраться до банка. Учитывая, что из высокогорного селения ехать туда нужно на автобусе, а такое путешествие больному человеку не под силу, заболевшая старушка поручила получение своей пенсии соседке. В этом и заключалась проблема, поскольку банковский служащий категорически отказался выдать ей чужую пенсию, сказав, что кто угодно может точно также прийти и заявить свои права на чужие деньги, а на деле оказаться вором. Тем не менее, работник банка согласился войти в положение и пообещал выдать этой старушке деньги на руки в случае, если она представит очевидные доказательства того, что является доверенным лицом заболевшей пенсионерки. Вот бабуля их и предоставила, прихватив с собой в качестве очевидного доказательства пятерых соседок из той же деревни. Незадолго до того, как я зашла в банковский офис, им было отказано в получении пенсии заболевшей подруги. Не на шутку разозлившиеся старушки разом принялись кричать на банковского служащего, а тот тщетно пытался от них отбиться: «Вы что, женщины?! Я же о вещественном доказательстве говорил!» «А мы что хуже каких-нибудь вещей?! – не сдавались бабки. – Да мы в тысячу раз лучше, мы – живые свидетельницы! Мы с ней бок о бок в соседних домах восемьдесят лет прожили. Это что не в счёт?!» «Подождите, послушайте меня! – вмешался в словесную перепалку директор банка. – Вещественным доказательством является документ. Вы что паспорта у неё взять не могли?» «Так бы сразу и сказал, что паспорт нужен! – переключили на него свой гнев старушки. – А то вещественное доказательство, вещественное доказательство… Ты что думаешь, нам больше заняться нечем? Вон, кур с утра не покормили, а сюда приехали. Теперь жди опять целый час автобуса на остановке. Эх вы… Банкиры вы, а не люди!»

Несмотря на периодически возникающие недоразумения, в общем и целом, образу жизни сельской глубинки в Стране Вечного Праздника было характерно спокойствие и размеренность. Помимо всего прочего, там сохранилась масса фольклорно-исторических традиций, практикуемых по сей день. Взять, к примеру, охоту на кабанов, которая в представлении у многих людей ассоциируется с толпой вооружённых до ушей охотников в окружении своры натренированных волкодавов. Жители небольших горных селений были категорически не согласны с подобным методом охоты и утверждали, что вовсе ни к чему бегать целые сутки за кабаном по лесу, когда можно просто-напросто пригласить его к себе в гости. И в этом не было ни капли преувеличения. По обыкновению горцы старались избегать ненужного шума и совершенно не нуждались в покупке дорогой охотничьей амуниции, обходясь при охоте на кабанов видавшей виды слегка заржавелой двустволкой. Давным-давно было замечено, что кабаны обожают запах бензина и сбегаются на него как мухи на мёд. Основываясь на этом наблюдении, они разработали следующую тактическую схему охоты. У порога своего дома, прямо перед входом горец клал большую тряпку, и ещё лучше – старое одеяло, пропитанное бензином, а сам поднимался с ружьём на второй этаж и усаживался у открытого окна в ожидании, когда появится кабан. В горной местности, вокруг сёл и деревень повсюду лесные заросли, в которых бродят дикие животные. В общем, кабаны, как правило, не заставляли себя долго ждать. Иногда к дому охотника приходило сразу несколько особей, и все они попеременно заваливались на тряпку, катались по ней и даже пытались пробовать её на вкус, упиваясь «божественным» запахом бензина. В это самое время из открытого окна второго этажа дома горец наводил дуло ружья и «па-а-ах!», кто не успел убежать – тот опоздал. Кстати, если кто-нибудь считает, что кабаны делали соответствующие выводы, то напрасно. Как только запасы кабаньего окорока у горца подходили к концу, он снова шёл за пропитанной бензином тряпкой, устраивался со своей бессменной двустволкой у окна, и, как только селение погружалось в сумерки, к его дому подбирались кабаны, а затем в воздухе раздавалось гулкое «па-а-ах!».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Другим ярким примером народной смекалки являлся традиционный способ пополнения голов козьего стада. Во многих регионах Страны Вечного Праздника, помимо домашнего скота, в горах бродили многочисленные стада диких коз, предводительствуемые большущими рогатыми самцами. К слову сказать, в дикой природе козы размножаются с удивительной скоростью. Вследствие этого ежегодное поголовье их молодняка значительно превышает количество козлят, выращенных крестьянами у себя на подворьях. По законам природы самки с козлятами безоговорочно следуют за доминантным самцом, куда бы он их не повёл, и из этой особенности их поведения извлекали пользу местные горцы. Первой задачей их коварного плана было поймать дикого козьего самца, а затем держать его среди домашних коз в течение нескольких недель, пока он окончательно не адаптируется. В конце концов, самец привыкал к своему новому статусу. Тогда горцы гнали домашнее стадо высоко в горы и оставляли его там, на пастбище, на несколько суток. В последующие дни дикое стадо по запаху находило доминантного самца и в полном составе присоединялось к домашнему стаду, с того момента считая его своим. Благодаря этому нехитрому методу горцам удавалось удвоить и даже утроить поголовье своего мелкого рогатого скота. Однако обязательным условием для этого была поимка дикого козьего самца, что не всегда удавалось с первой попытки.

Уж чего-чего, а бесстрашия горцам было не занимать. Между прочим, многие ошибочно полагают, будто самое опасное место у коз – это рога. Отчасти так оно и есть, но в борьбе с противником козы бьют не рогами, а лбом, тоже очень твёрдым и крепким. Рога же по замыслу дикой природы служат им лишь для украшения либо устрашения. Сам процесс поимки дикого козьего самца происходил следующим образом. Поначалу горцам предстояло заманить его в такое место, откуда бы у него не было возможности убежать. Таковым традиционно являлся заброшенный каменный дом, в идеале – находящийся на самой отдалённой окраине, ближе к лесу, куда и отправлялись горцы, как правило, всего вдвоём. Зайдя в него, они рассыпали соль по всему первому этажу и ведущей наверх лестнице, а затем отправлялись на второй этаж, и там, притаившись за открытой дверью комнаты, дожидались прихода рогатого гостя. Как известно, мелкий и крупный скот очень любит соль. Дикой популяции коз это лакомство практически никогда не перепадает, поэтому у них необыкновенно развита способность учуять запах соли с дальнего расстояния. Спустя некоторое время до слуха горцев доносился стук копыт большого самца с длинными рогами, который, слизывая рассыпанную ими соль, медленно, но верно поднимался по лестнице к комнате, в которой они притаились. Наконец, он заходил внутрь. Тогда спрятавшиеся за комнатной дверью молодчики сразу же её закрывали и, схватив козла за рога, как за руль мотоцикла, усаживались на него сверху. В ту же минуту начиналась неописуемая потасовка. Козёл, понимая, что очутился в ловушке из четырёх стен, метался по комнате, блея как резаный, а главная задача сидевших на нём горцев заключалась в том, чтобы его как следует вымотать и максимально обессилить. Справедливости ради надо заметить, что данный процесс был обоюдным. Первые двадцать минут козёл упорно не желал сдаваться, и тогда боровшимся с ним горцам приходилось туго. Периодически животному удавалось их с себя стряхнуть. В такие моменты он отбегал к противоположной стене, принимался рычать, оголяя зубы, угрожающе стучать копытом, как бык на корриде, а затем вновь бросался на людей рогами вперёд. В общем, зрелище это было не для слабонервных, не говоря уже об ощущениях самих участников происходящего, ежесекундно оказывавшихся то на козле, то под ним, то проезжая по полу на животе, уцепившись руками за рог или какую-либо ещё часть козлиного тела, то борясь с ним, будучи прижатыми к полу его рогами. Впрочем, описанный метод поимки горного козла потому и стал традиционным, что поймать его в большинстве случаев всё же удавалось. В завершении горцы накидывали ему на шею верёвку и тащили на ней к своему дому. А дальнейшее использование доминантного самца в качестве приманки дикого стада описано мною выше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})