Страница 106 из 135
– Союза, – ответил фессалиец.
– В последнее время я заключил слишком много союзов, – усмехнулся царь.
– Тебя вынудили сделать это. Я же предлагаю тебе союз не столь громкий, как те, которые ты заключил с Демосфеном, стоящим за спиной. Тайный союз против Афин, против любой лиги, которую они возглавят, добиваясь гегемонии над Элладой.
– Они сейчас слишком сильны, – покачал головой Александр, – Филипп и его сынок сами того не слишком желая, убрали им множество препятствий на пути к гегемонии и, в первую очередь, Фивы. Не говоря уж о всякой мелочи, вроде фокидян. Афины тоже потеряли многое, но им хватит сил все это вернуть. Просто потому что никто не сможет воспротивиться. Персы могли бы натравить кого-нибудь на них, но и Дарию сейчас не до того. Сто лет назад афиняне смогли создать невероятной мощи и влияния Морской союз, несмотря на то, что им противостоял очень сильный противник. Спарта. Теперь нет и его. Тогда они практически лишили независимости триста полисов, даже монету запретили чеканить и вовсю раздавали своим гражданам наделы на землях "союзников". Где они сейчас остановятся, когда некому им противостоять? Раны, нанесённые македонскими царями, совсем не велики, затянутся быстро. Вот Фивы из руин так запросто не восстановить. И Спарта... После Эпаминонда только-только приподнялась с колен, как снова едва не на лопатки опрокинули.
– Кстати, о Спарте. Царь Агис готов к нам присоединиться. Его попытка в одиночку оттолкнуть Афины локтем провалилась.
– Насколько я знаю, благодаря тебе, – хмыкнул Александр, – ты явился слишком поздно на помощь его воинам.
– Подозреваешь меня в двурушничестве? – спокойно спросил Менон.
"А что, ты никого не предавал? Совсем никого?" – одними глазами усмехнулся царь.
Вслух, однако, сказал другое:
– Насколько я понимаю, ты действовал лишь в собственных интересах. Не могу за это осуждать. Или ты нарушил какие-то клятвы?
Менон пропустил последние слова царя мимо ушей.
– Агис развил такую кипучую деятельность с привлечением на свою сторону островов и персидских военачальников, что я счёл нужным немного его охладить. Побоялся, что у него все получится, а я тогда окажусь всего лишь на подхвате.
– Не перестарался?
– В самый раз.
– И как он воспринял смерть брата?
"По твоей вине".
Менон некоторое время молчал, глядя Линкестийцу прямо в глаза. Тот взгляд не отводил.
– На войне всякое может случиться, – наконец ответил недрогнувшим голосом фессалиец.
– Значит, Агис, не смотря ни на что, твой союзник?
– Да.
– Хорош союз. Сговорились трое мышей, как им сову забороть...
– Гложут сомнения?
Александр не ответил. Он действительно не мог пока принять решения. Менон истолковал его молчание по-своему.
– Если думаешь, что я приехал к тебе с пустой болтовней, то готов доказать, что это не так, скрепить наш будущий договор делом.
– Каким образом?
– Ты ведь женат, Александр? – спросил Менон.
– Да, – ответил царь.
– На дочери Антипатра?
Линкестиец кивнул.
– Ты любишь её?
– К чему эти расспросы? – сдвинул брови царь.
– Не подумай плохого, – примирительно поднял руки ладонями вперёд Менон, – я лишь пытаюсь понять, имеет ли смысл моё предложение.
– Люблю? – Линкестиец отвернулся, – я слишком мало времени провёл с ней, чтобы вспыхнули какие-то чувства. Все время подле Филиппа, потом Александра. Оба они постоянно в походах, а меня и братьев, не доверяя нам, цари держали рядом с собой. На коротком поводке...
Линкестиец помолчал. Менон терпеливо ждал, не встревая.
– Меня женили без меня, почтенный Менон. До свадьбы я видел невесту лишь мельком. Она – дочь Антипатра и этим все сказано. Какая уж тут любовь...
– Да, – покивал фессалиец, – немногие, облечённые властью свободны в своём выборе. Когда мы молоды, жён нам выбирают отцы. Но сейчас ты уже не мальчик, Александр. Можешь принять решение сам. Я предлагаю тебе свою дочь, Фтию.
Линкестиец посмотрел на Менона.
– Она только что расцвела, – продолжал фессалиец, – ей пятнадцать. Тебе скоро тридцать – самый возраст для женитьбы. С предыдущим браком твой покойный батюшка явно поторопился.
"С предыдущим браком..."
Александр задумался. А ведь это мысль. Он действительно уже не глупый мальчишка с горячей кровью, способный на безумства ради любви. Сейчас его разум холоден. Чтобы обладать женскими прелестями, совсем не обязательно жениться. Филипп никогда не отказывал себе в удовольствии затащить на ложе понравившуюся ему девку, не обращая внимания на законную жену, которую ненавидел. Царевна Миртала, в замужестве Олимпиада, нужна была ему для союза с Эпиром. А позже, когда он женился на Клеопатре, племяннице Аттала, это было сделано лишь для того, чтобы обеспечить верность её дяди. Впрочем, ходили разговоры, что царь действительно влюбился. А тут значит, Фтия... Он даже лица её не видел. Интересно, какая она? Вдруг страшная? А, собственно, какая разница? Красавица Олимпиада оказалась безумной вакханкой, ведьмой, вот и гляди после этого на красоту. Родится сын, которого можно любить и воспитывать наследником, даже ненавидя его мать, как уже продемонстрировал Филипп. Дочь Антипатра так и не принесла сыну Аэропа детей, может фессалийка окажется плодовитее?
Союз с Фессалией, это хорошо. В своё время именно фессалийцы устроили вмешательство Филиппа во внутриэллинские дела, когда он, давно искавший повод для этого, принял самое деятельное участие в войне дельфийских амфиктионов[4] против святотатцев-фокидян. Правда в тот раз фессалийская лига была раздроблена, каждый её член думал: "Кто достойнее? Этот худородный Калликрат из Маллеи? А почему не я?" Договориться между собой фессалийцы оказались неспособны, поэтому и считали, что лучше пусть объединителем станет чужеземец Филипп.