Страница 77 из 83
Ясс не понравились эти мысли. Они были – будто чужого с плеча.
Ей нравилась её новая жизнь. Каждый день шагать по извилистым тропинкам, ночевать всё время в новом месте, засыпать после долгой беседы с Милраниром о самых странных вещах. Она привыкала быстро и училась быстро всему, чем старый урос щедро делился с нею. Она с лету запоминала новые слова, пыталась разбираться в травах, о которых новый знакомец знал даже больше Мэора-Деда. Она радовалась всему: каждой истории, каждому разговору.
- Мне снятся сны, - говорила она. – Сейчас уже не так часто, но в то время, когда… Ты понимаешь, о чём я, верно? Мне снилось, что я – не я, а совсем другой человек. Но при этом я чувствовала и понимала всё так остро, так искренне. Я любила, ненавидела, печалилась – всё, как в жизни.
Милранир пожимал плечами.
- Что же тебе не нравится? Живые сны это дар, им с тобой щедро поделилась сама наша земля. Это значит, что Уумар любит тебя.
Ясс смеялась.
- Просто мне порой кажется, что всё, что мне снится, это не пустые видения – нет. Это было на самом деле. Возможно, давно, очень давно – как в твоих рассказах, как в старых песнях… Но только мои сны, они не о подвигах и свершениях, они о тихих разговорах, встречах, расставаниях. В них больше чужой боли или радости, чем смысла.
- Пусть так. Что же тебя тревожит?
- Мне кажется, что я начинаю путаться. Что, если бы мне когда-нибудь пришлось встретить кого-то из этих людей – я бы чувствовала тоже, так же… Я бы бросилась на шею к незнакомцу, заливаясь слезами, будто и в самом деле знаю давно и люблю его.
Старый урос задумался надолго. Шагал, молчал, а прежде, чем заговорить снова, всмотрелся пристально в Яскино лицо.
- Скажи, а сны… они всегда одинаковые? – спросил тихо.
- Нет, - мотнула головой рыжая каннка. – Не одинаковые, но об одном и том же. Порой они повторяются, редко, но бывает…
- Что значит «об одном»?
- Не знаю, как сказать. Вроде и места разные, и, наверное, времена тоже, хотя я не знаю… Но точно уверена: это одна жизнь, та самая.
Милранир рассеянно кивнул.
Ясс улыбнулась: кажется, её сумбурный рассказ встревожил его.
Её саму сейчас они волновали – как тихое море, что колышет лодку, бьётся о просмоленные борта, но пока не пытается опрокинуть лёгкое судёнышко, перевернуть, утопить не желая, как тёплое море – не более. Собственная яскина жизнь скользила по пенным гребням, будто была легче пёрышка, легче цветочного лепестка. А внизу была бездна, никем не изведанные глубины, тёмные тайны, древняя мощь, противопоставить которой – было ничего совершенно.
- Ты приняла правильное решение, - сказал урос неожиданно. – Поезжай в Антйорро. К Бресу. Тебе учиться нужно, а он сможет тебе помочь. Ты права, Кеория не для тебя. По крайней мере, не теперь.
Ронья за яскиной спиной вздохнула. Ясс знала – сестра до всё время боялась, что «этот оборванец» сманит, собьёт её с пути и вместо пусть нелёгкого, но недолгого пути в город, к нормальным людям выберет такую бездомную жизнь навсегда.
***
Они шли, и шли, останавливаясь на ночлег в местах удивительно красивых – старый бродяга, казалось, знал каждую пядь этой земли. Заповедные поляны в густых перелесках становились им временным домом, таинственные гроты, мхом поросший берег очередной речушки. Ронья разводила костры и готовила пищу, устраивала им с Яской постель – настолько удобную, насколько это было возможным. Она чистила лошадей и расчёсывала им гривы. Она делала всё, что от неё требовалось, не жаловалась, больше молчала с той поры, когда поняла, что её уговоры и опасения сестру только смешат. Она старалась не вмешиваться и даже не выдавать своё присутствие при долгих непонятных разговорах и всё надеялась на то, что всё это закончится вскоре.
Она понимала, что сделала свой выбор сама и что может в любое время его отменить. Да, вот так – бросить сестру с любезным её сердцу уросом и уехать домой. В золотой Яшмет, где отец и Карниэ, и сами стены оберегают от зла. Где её любят, ловят каждое её слово…
И где её ждёт очередной подарок от спарсианского тилбара. Возможно ещё более дорогой и прекрасный, чем все, что были прежде.
А сейчас она стёрла ноги, изорвала платье и ужасно устала, хоть и ехала большую часть дороги в седле Гейдэ, в то время, как её спутники продолжали идти пешком. Но это была не усталость тела, нет.
В один из бесконечных вечеров полил совершенно сумасшедший ливень. То подобие дороги, которым они следовали последние несколько дней, окончательно развезло. Милранир привёл их в место, ещё более необычное, чем все прежние.
Сначала они долго пробирались сквозь зелёный коридор высоких, близко друг к другу растущих кустарников. Кроны их были столь густыми и сходились столь плотно, что дождь под них почти не пробивался. Яска, засмеявшись, спросила даже: не здесь ли они будут его пережидать.
- Нет, - покачал головой урос. – Здесь можно было бы с другими. Но я больше люблю дойти до его конца, и тебе там тоже понравится.
Ронью о её желаниях никто не спрашивал, да она и не ожидала этого больше. Она просто шла вслед за сестрой по мягким травам, радуясь хотя бы того, что удалось не вымокнуть. Ясс стремительно скользила впереди. Сестра всегда любила лес, с самого раннего детства. Наверное, даже Карниэ сейчас уже не вспомнила бы, когда это началось. Когда Яска стала не только уходить в холмы днём, но и не возвращаться ночами. Отец искал её. Возвращал, говорил много правильных, убедительных слов. Но Яска убегала снова. Она ничему не хотела учиться, ничего не желала знать. Со временем она стала брать коня и уезжать всё дальше. И Ястриннэнский лес стал для смешной рыжей каннки домом больше, чем каннский замок. А потом – потом в Ястриннэн появился хозяин, молодой рон, и с тех пор вовсе ничего не получилось бы изменить… Да и привыкли все.