Страница 61 из 83
Бились они долго, но – стены тьмы давили на волю Эллэнйэ и он первым оступился и упал, выронив меч. Гнирвн воспрял духом и стал насмехаться и над самим сыном Аутэя, и над его отцом. Последнего Эллэнйэ не мог снести и чудом дотянушись до своего клинка, первым успел ударить врага.
Путь назад его был страшен тьма пила его силы и кровь и насмехалась волчьими голосами. Наконец он вышел на свет и сказал:
- Нет больше Тёмного Владыки.
- Есть, - ответила Мйэннэ. – Я чувствую его. Он не умер, он больше не такой, как мы. Он вернётся в другом обличье, и оно будет – зло и смерть.
Но не было у них ни сил, ни желания гадать о грядущем: слишком многое нужно было сделать здесь и сейчас. Вместе с Арлом Ниимласом и Нумхубхом они лечили тяжкую болезнь Йэрдэиэ, и – годы спустя вновь заалели реки огня в горах, а дети пламени ставили шатры на их берегах, больше не страшась и не прячась за каменные стены.
Так начался путь одного из славнейших йэлльских правителей в Диг Нэл.
***
Ей снились сны, в которых она – не она, а кто-то другой. В которых не было ни памяти, ни боли, ни стыда, ни чувства вины. Тех, что были наяву – не было. Зато приходили другие, странные, непонятные, почти пугающие. Будто в чужую голову пустили – подсматривать, в чужую душу – подслушивать. Но возвращаться в свои было слишком невыносимым, лучше уж – так…
… Солнце вставало над виднокраем: там, где вода смыкалась с небом – огненно-красный усталый шар в жемчужно-серой мгле, золотой росчерк лучей и золотисто-багряный отсвет на волнах; бесшумный ветер, мерный плеск о белые камни, тихий шелест песка – удивительный покой после… после всего, что было.
Она выпрыгнула из лодки, втащила её на камни, усмехнулась – коротко и зло – и зашагала по песку, приятно холодному и мягкому для босых ступней, давно уже не касавшихся ничего кроме дощатого дна – тонкой грани между ней и бездной. Плащ её намок, стал тяжёлым; она сняла его и перекинула через руку, подставляя ветру плечи, прикрытые только тонкой, задубевшей от воды и соли рубахой. Она прошла ещё немного, потом опустилась на камень, села лицом к морю, обхватила колени руками и запела, медленно, протяжно, подражая ветру в бурю.
Ответа не пришлось ждать долго: мелодию без слов подхватил другой голос, более сильный и глубокий, а потом на вершине ближайшей дюны показалась тёмная фигура в развевающемся плаще. Она даже не повернула головы – пока пришедший сбегал по склону, раскинув в стороны руки, чтобы удержать равновесие. Чёрные одежды, лютня за спиной, длинные тёмные волосы, бледное красивое лицо – что ж, она узнала его сразу.
Он сел рядом на песок, запрокинул голову, и в напев ветра стали вплетаться слова…
Она закрыла глаза, чувствуя, что тонет: в этом голосе, в кружеве вызываемых им образов, призываемых им призраков, в сумятице потревоженной памяти…
… Скажи мне, брат мой…
Казалось и Море, и Небо смотрели на них, внимая запоздавшим на века словам…
- Райдо, Йэррин… - он обернулся.
Она сидела безмолвная теперь, нахмуренные брови почти сошлись на переносице, из-под длинных ресниц вырвалась слеза, медленно поползла по щеке, оставляя мокрую дорожку.
- Йэррин… - шёпотом окликнул он ещё раз.
Она уронила голову на руки, плечи затряслись в беззвучных рыданиях. Он побледнел ещё больше, тоже прикрыл глаза и на миг прижал тонкие пальцы к вискам, силясь унять боль, потом порывисто притянул её к себе, гладил коротко остриженные жёсткие волосы, целовал холодные руки, а она рыдала так, как не смела никогда прежде, словно песня облекла давно живущую в сердце муку в живую плоть, позволяя рвать душу на части. Она задыхалась, кусала губы, и тоненькая струйка крови сбегала по острому подбородку – а потом затихла, положив голову ему на плечо, спрятавшись под край его плаща, как под крыло. Он ещё раз провёл рукой по её волосам; она слабо улыбнулась. Он вытер с её лица кровь… Если бы можно было им ни о чём не помнить, загнать проклятое прошлое в самые тёмные и пыльные уголки сознания, вычеркнуть из жизни то, о чём думать не доставало сил – и представить хотя бы на мгновение, что всё по-прежнему, так, как было раньше: не лучше и не хуже.
- Спой ещё, Рримэ, - попросила она наконец.
Он не ответил, но – выполнил. В этот раз песня была старая: из тех, что любой, хоть раз зимовавший в Эйэллинйинг знал наизусть, потом ещё и ещё – все знакомые до боли, все чужие, ни одной сложенной им самим. Она ничего не говорила, подхватывая знакомые до острой боли мелодии, заставившие губы против воли складываться в улыбку – но они же стряхивали пыль с осколков судьбы, возвращая к действительности.
- Уходи, Рримэ, - сказала она, выбираясь из-под его плаща. – Я ждала здесь не тебя, и раз он не пришёл, должна буду найти его.
- Но, - он смотрел ей прямо в глаза, и она не отводила взгляда: жемчужная серость небес и чёрная зелень предгрозового моря, - я о многом хотел спросить тебя, Урсэйлэн.
Она горько усмехнулась. Урсэйлэн: пыль, звук рога и впервые взошедшее солнце… «Йэррин и Йанэр снова вместе? – Надолго ли…» Кровь на спутанных волосах… Вместе пришли и уйдём тоже вместе…
- Мы ещё встретимся? – тихо спросил он.
- Да, - она кивнула. – Приходи. Я буду ждать тебя здесь. На этом самом месте.
Она подхватила с песка мокрый плащ и бегом бросилась прочь.