Афферентация

Ольга, насвистывая, достала из морозилки пластиковые формочки. Со звоном в кастрюлю попадали красноватые ледяные кубики. Ольга задумчиво потрясла посуду, поставила её на газовую горелку, осторожно потрогав обжигающий бок чайника. Так, теперь заварка. Из-под крышки заварника выглядывали разномастные ярлычки пакетиков для чая.

– Кто из вас накидал чаёв с корицей, мятой и чабрецом к молочному оолонгу? – строго спросила она, поворачиваясь к столу.

– Я даже слов таких не знаю, – категорично отбрехался Тегипко, отхлёбывая чай.

Арчи скромно уставился в глубины своей чашки.

– Ладно, и такая бурда сойдёт.

Красные вихри заварки взметнулись в кипятке, медленно ушло на дно стакана, роняя крошки, шоколадное печенье.

– А что мы, собственно, делаем?

– Воскрешаем Печенье, – Ольга махнула рукой в сторону стоявшей на газу кастрюли, в которой лёд и вмороженное в него содержимое успело растаять и шипело, неудержимо воняя шкварками.

– Ещё год назад я был уверен, что ты занимаешься серьёзной наукой. А не этой… – Тегипко сделал неопределённый жест рукой, – алхимией.

– Это ошибка.

– Вот видишь, даже этот согласен, что это плохая идея.

Полковник сегодня пребывал не в духе: будущее было туманно. Великую княгиню результаты проекта не впечатлили, животворящие финансовые вливания прекращались, филиал института на Упоротом острове ликвидировали, контрольную группу спешно расформировывали. Ольга ещё смирилась с возвращением к семье аэлва, но, когда речь зашла о высылке домой Кузнечика, тут ей шлея под хвост попала. Тегипко первый вечер осознавал себя в качестве приёмного отца какого-то гэмэошника, что настроения не улучшало. Оставалось только благодарить Триединого, что детишки и майор потеряли на дельте каппианку, а то полковник обрёл бы ещё и дочь.

Ольга предостерегающе подняла руку, призывая всех к молчанию и кивнула в сторону стакана с чаем. Он оставался таким же полным, как был.

– Я польщён, но эти ритуалы совсем не обязательны.

Ксенобиолог уставилась на ранее пустовавшее место за столом. Сейчас его занимала темнокожая фигуристая женщина в строгом светлом костюме.

– Так. Вы видите то же, что и я?

– Монструозное Печенье сильно изменился за лето, – хмыкнул полковник.

– Тут есть огнетушитель?

– Полегче, полегче, – сказала Печенье, приглаживая копну мелких кудряшек и грациозно поднялась, всколыхнув выпуклостями. – Как будто это секрет, что я примерно на седьмую часть женщина.

– Она тоже будет с нами жить? – не унимался Тегипко.

Впервые за вечер семейная обстановка перестала напоминать ему поединок с Артасин-Келе годичной давности (чаша весов которого, впрочем, быстро склонилась в сторону тогда ещё подполковника после удачно проведённого апперкота). А это уже внушало некоторые надежды.

– Нет, – Ольга заправила за ухо прядь волос. – Пойдём-ка, выйдем-ка, – она дёрнула подбородком в сторону лямбдийца.

Нововоплощённая Печенье последовала за ксенобиологом на лестничную клетку. Лямбдийка, похоже, пребывала в игривом настроении.

– Мне кажется, или мальчик не его?

– Поговори мне, – процедила Ольга, сложив руки на груди и нетерпеливо притоптывая ногой. – Это всё от шоколадного крекера? – Печенье хихикнула. – Только из-за того, что я придаю этому значение, да? Ещё буянить собираешься?

– Да я тебя умоляю, прощено и забыто! Начинаю жизнь с чистого листа.

– Тогда марш в училище, и чтоб духу твоего здесь не было.

– Но Оленька, я так одинок…