Афферентация

22 августа 2266 года. Пространство класса «эпсилон», Острова.На стенах малой палаты Общественного Дома поверх полированных вставок из яшмы, пирофиллита и оникса на скотч были приклеены цветные фотографии спящих среди шкур и мехов человеческих младенцев в вязаных шапочках. Стараясь игнорировать плакаты, Анахармэ Тамин'Сиах следила, как юные Музы накрывали на стол. Рядом стояли три массивных кресла из потемневшего дерева с наваленными на них цветастыми половичками и диванными подушками разной степени засаленности. Роль скатерти на полированном мраморе столешницы выполняла необъятная полиэтиленовая простыня, сильно смахивавшая на тент для теплиц. Будь стол похлипче (но Предшественники серьёзно относились к предметам обихода), он бы ломился от яств.Яства воняли. Вонял поддон с мясом в подливе – тепло, жёсткой говядиной и пережаренным луком. Эмалированная плошка с заправленным маслом салатом из оливок и маслин источала запах семечек и едкий уксусный душок. Самостоятельно размораживались на фарфоровом блюде геометрические узоры из кричаще-розовых крабовых палочек, скандирующих победный гимн фосфина и рыбной муки. Крик колбасной нарезки, проведшей в упаковке целые эоны, был симфонией жидкого дыма и соевого мяса. Истекающие маслом длинные ломти селёдки в соусе вносили в общий хор приправы и жир. Взведёнными минами жестяных ноток напоминала о себе изысканно сложенная горка консервных банок с икрой трески. Сторожевыми башнями над этим великолепием возвышались пластиковые бутыли ядовито-зелёного тархуна и красноватого с завихрениями красителя холодного чая с лимоном. Пах пенициллином и зерном нарезной батон, сиротливо притулившийся с краю стола.Таиах раздувала ноздри и морщилась. Масштабней, чем для экзаменационной комиссии, столы сервировали только на свадьбах Наставников (правда, на свадьбах к вони еды обычно примешивается ещё и стойкая пироксилиновая кислятина). Тем не менее, Анахармэ была довольна исполнением своей задумки. Стол кричал каждому маскулинному самцу в округе: «Приди и возьми!».И они пришли.Первой в дверь просунулась заинтересованная физиономия Шимайнэ, а точнее, его косматые бакенбарды.– Таиах! Это твоих рук дело? – спросил он, деловито направляясь к столу.Советник напоминал классического байкера лет пятидесяти, коими их представляют режиссёры остросюжетных фильмов про стрельбы и погони. Кожаная безрукавка на голое тело не скрывала всё ещё внушительной, хотя и с поддержкой жировыми отложениями, мускулатуры. Правая рука Советника выше локтя была в паутине сизых росчерков старых татуировок.Музы-послушницы порскнули от Шимайнэ в стороны, но он всё равно исхитрился шлёпнуть самую нерасторопную по заднице. Тамин'Сиах жестом указала девочкам на дверь, и они, толкаясь в проходе, поспешили оставить Советников. Слишком пугливы. Дарующей никогда не придти к успеху, если она боится этих громадных бессмысленных пропитанных тестостероном валенков.– Волшебница! – невнятно воскликнул Шимайнэ, жуя нарезку. – Ну, начнём с твоего сопляка? Пусть идёт сюда, я готов слушать, – он придвинул к себе бутыль с чаем.– Я думала, ты подождёшь остальных членов комиссии, – сказала Тамин, делая вид, что поправляет скатерть, и незаметно стянула со стола пару оливок.– Да провались они в Бездну! Вместе со своими маленькими членами… раньше закончим, раньше начнём…– Коллега, мы входим в царство изысканного юмора и изумительных закусок, – объявил появившийся на пороге Ладир, подталкивая слабо упиравшегося Мудреца в спину.Властвующий выглядел как топ-менеджер фирмы, продающей воду в форме планов развития какой-нибудь другой фирме: гибким, энергичным, коммуникабельным, стрессоустойчивым, непонятного возраста. Ладир органично смотрелся в нелепейших рубашках в тонкую полоску, брюках со стрелочками и остроносых мокасинах из кожи неведомых тварей, а коротко стриженную ость укладывал воском, чтобы получался лихо закрученный чуб.Мудрец… мудрец был немолод – руководство в его касте сменялось редко, потому единодушно считалось скучнейшим делом. Он подчёркнуто отсел подальше, разгрёб место под красную пластиковую папку с историями успехов и провалов молодёжи на крутой кастовой лестнице, печально оглядел стол и принялся копаться в карманах необъятного тёмно-синего рабочего халата, который, как искренне считал Сфиэст, придавал ему занятой вид.– Тамин, ты так заботлива, – Властвующий кивнул Анахармэ, хрустя крабовой палочкой.Оставив мужчин наедине с закусками, Тамин'Сиах выскользнула за дверь. Стук её каблуков отражался от множества ниш, в которых блестели глазами чёрного камня звероподобные скульптуры. Из распахнутых дверей, ведущих на улицу, тянуло тёплым сквозняком. Анахармэ сощурилась от рассеянного молочными облаками света. Молодняк прохлаждался на заплёванной парадной лестнице из блоков красного гранита, курил и гоготал, тряся длинными золотыми гривами.– Илар! За мной, быстро.Итаэ'Элар, старший отпрыск Анахармэ Тамин’Сиах, неохотно поднялся с парапета.– Не, ну а чё я первый-то? – буркнул он, уворачиваясь от злорадных похлопываний по спине от своих однокурсников, и выкинул недокуренную сигарету.Таиах не удостоила его ответом, рявкнув остальным:– А вы волосы пока заплетите: на экзамен собрались, а не к девкам!В пустом холле она развернула сына к себе, положила ладони ему на плечи и торжественно произнесла:– Илар, я волнуюсь. Мне кажется, ты уже ничего не помнишь.– Ма-ам… – Илар возвёл глаза к потолку с выражением бесконечного терпения. – Они бы ещё дольше собирались. Больше полугода прошло.– Вот! – тут же обвиняюще среагировала Тамин.– Мам, я не идиот.– Да уж, у тебя хватило ума изуродовать лицо этим, – Анахармэ коснулась перекрещивавшихся линий клинописного клейма на правой скуле сына.– А ты хотела, чтоб я мартышек в задницы целовал? – огрызнулся Илар, выворачиваясь из её рук. – Пойдём. Ничего я не забыл, у меня есть видеоматериалы.‍