Афферентация

Доминик сгорбился, ожидая, что майор примется тыкать его физиономией в проекцию триптиха, приговаривая что-нибудь в духе «заслонки! заслонки, мать твою!», но Паршин только плюхнулся в свободное кресло второго навигатора и зашуршал обёрткой соевого батончика.

– А грибы куда уже дели? – простой, аки правда, вечноголодный аэлв устал следить за поеданием батончика раскосыми и жадными очами.

– Э-э… всё так и было, когда мы пришли.

– А как вы тогда управляете этой штуковиной? – немного невнятно поинтересовался Кондратий.

– Э-э… мы импровизируем?

Майор совершил святой жест.

– Как чувствовал: надо было ждать разведывательный корпус с альфы.

В разговор трескотнёй и шорохами помех вклинился голос Морруэнэ:

– Жопа докладывает: у нас тут жопа.

Катарина поправила наушник:

– Попрошу не дурковать, – чопорно посоветовала она.

– Да я серьёзно. Вы там совсем слепые, что ли?

Катарина неохотно коснулась пальцами интерактивной проекции Карающей Десницы. Увиденное заставило её придушенно ойкнуть.

– Двадцать четыре единицы. Пятьдесят километров дистанции и сокращается.

– Дерьмо.

– Шеф, гони.

– Ну и пускай сокращается. Это мелочь какая-то, – снова вклинилась Морру. – Сейчас мы их… Цветочек, заряжай.

– Ник, тягу под циферкой двадцать семь до упора, – повысила голос Катарина.

– Что?

Катенька бросила быстрый взгляд на приборную панель и снова уставилась в схему.

– Прости. Широкая подковообразная фигня справа от тебя. Самая широкая.

– Ага…

– Вот как чувствовал! – повторил Паршин, принимаясь за второй батончик.

– У нас есть инструкция, – Катарина обороняющимся жестом помахала кипой крошащейся от старости бумаги, едва не задев по носу Арчи, который вполне разделял пессимизм майора.

– У нас есть пять ракет, которыми можно разогнать эту шушеру. Как думаете, они назад полетят?

– Уймись!

– И у нас есть расписание контуров! – Доминик рискнул целиком доверить штурвал кузену, чтобы торжествующе помахать мятой бумажкой.

Майор выхватил листочек и какое-то время вдумчиво изучал его. Потом сверился с часами, покосился на левый створ триптиха и задумчиво поскрёб заросший щетиной подбородок.

– И не один из них нам не подходит, – Паршин мигом оказался в центре внимания. – Вы давайте вперёд смотрите, – посоветовал он обоим пилотам. – Ну, вот ближайшее окно подходящей проходной способности где-то, насколько я понимаю, на десятом-двенадцатом циркулуме… активируют через два с лишним часа. А нам ещё сколько тянуть?

– Минут тридцать, – ответила Катенька. – Мы ориентируемся на то, когда кончится вон та штука, – зачем-то добавила она, очевидно, подразумевая стелющийся по земле росчерк серебра, раскалывавший охристое скалистое однообразие на две половины.

– Вот и я о чём. Можно было покружить оставшееся время, но, подозреваю, что вы раскатали всё топливо.

– Народ, мелочь у нас на хвосте. Шустрые падлы.

– Если, конечно, эти ребята не преследуют нас ещё и за пропажу керосина.

– Георг, четыре э-эм… маленьких цветных ползунка? Слева от тебя. Одновременно все вниз минимум на треть. Плавно, потому что э-э… поперечная устойчивость.

– … можно было бы, конечно, сесть, – продолжал рассуждать Кондратий, игнорируя чувство вакуума под ложечкой, когда мощность на всех четырёх локусах упала, – но эти ребята, наверное, не дадут нам спокойно подождать совмещения.

– Да что они вообще могут?

Снаружи раздалась серия хлопков, «Неясыть» тряхнуло. Бесконечность мелькавших скал, вызывавших тошноту при залипании, поползла медленнее.

– Попасть в двигатель?