Афферентация

Они старательно изображали шопоголиков. Анна-Мария неутомимо проталкивалась от одного застеклённого бокса к другому, весело щебетала что-то консультирующим особям, отчего те начинали смешно суетиться и наугад предлагать товары. За ней старались поспевать Катарина, убеждавшая себя, что это как раз именно то, что она хотела от службы, Морруэнэ, дувшаяся из-за того, что её очередь быть амумом так и не наступила, и Арчи, которому отвели роль толмача. Массовку туземного облика должен был поддерживать ещё и Печенье, но эта гордая птица отвалилась от группы где-то в толпе.

Катарина с трудом высвободила руку из балахона, чтобы свериться с часами. Книжные представления о моде пустынников серьёзно расходились с тем бесстыдством, которое прочно обосновалось в реальной жизни. Робкий внутренний голос вещал катенькиному целомудрию, что для удачного слияния с толпой матрон нужно было, скорее, раздеться. Катарина наклонилась к Морруэнэ.

– Время, – сказала она. – Остальные должны быть уже на позициях, нам пора.

Скелетообразные шагоходы хорошим ориентиром возвышались над толпой. Поперёк фронтальной брони каждого из них шла яркая обёрточная лента, а где-то рядом надрывался в матюгальник жизнерадостный кузнечик. Катарина отыскала пустой столик.

– Остаёмся здесь. В толпу не полезем, – сказала она, с некоторым трудом забираясь в чересчур громадное белое пластиковое кресло.

Анна-Мария заняла соседнее сидение. Морруэнэ злобно сплюнула, когда увидела, что о ней никто не позаботился, огляделась, прошествовала широким шагом к приглянувшейся жертве, спихнула какую-то рабочую особь со стула и, громыхая пластиком по кафелю, поволокла кресло к остальным.

– Чё ты жмёшься, святоша, мы по плану и должны быть шумными, разве нет? – весело сказала она напрягшейся Катеньке. – Эй, Арч, чё он там болтает?

Кузнечик, так и оставшийся стоять у стола нерешительным столбом, прислушался.

– Они продают Стража. Цена восемь миллионов девятьсот тысяч.

– Стражи эта вон те две железные хрени на ножках? – болтая ногами, спросила княжна.

– Ага.

– Ты можешь громко орать?

– Что?

Мор, перегнувшись, ковырнула крупную тёмную чешуйку на ладони RCH.

– Ай!

– Вот, можешь, – удовлетворённо кивнула она. – Давай ори им, что мы даём десять лямов за дуру в красном бантике.

Цветочек тут же чирикнула что-то супротив, если судить по интонации.

– Ничё не знаю ни про какой синий бантик, я хочу красный!

– Но у нас нет никаких миллионов чего бы то ни было!

Княжна смерила Катарину кислым взглядом:

– Ты ещё громче всем об этом скажи, – она вздохнула с нотками вселенской печали о том, что надеяться не на кого, сложила ладони рупором и завопила: – Тэн мильёнс! Фо рэд гуарда!

Некоторые Матери обернулись к их столику, скользнув тёмными непроницаемыми глазами по Анне-Марии и её разношёрстной свите. Каппианка помахала им трёхпалой угольно-чёрной ладонью, кутаясь в кожистые складки.

– Так, ну что там? – деловито спросила Морру.

– Кто-то говорит десять с половиной, – ответил Кузнечик.

Морруэнэ поёрзала в кресле, переглядываясь с Катенькой.