Афферентация

– Мы думали, пришлют больше людей, – начальник Поста, угрюмый мужчина, облачённый в рабочий комбинезон контурщика, мгновенно пересчитал перешедшую группу.

Тегипко, успешно справившийся с осоловелостью пост-переходного состояния, тут же взял инициативу в свои руки:

– Альфа желает убедиться в том, что посёлку угрожают действительно эпсилонцы, – сказал он, прогрохотав по стальным листам, скрывавшим оборудование нижней части контура, и подошёл к начальнику Поста.

Тот сплюнул себе под ноги:

– Во дворе набилась чёртова куча свидетелей дерьма, которое творится внизу. Пойдёмте, сами их спросите, – главный контурщик направился к выходу.

Тегипко переглянулся с Володей. Охотник кивнул и прикрикнул на своих:

– Чего ждёте? На крышу, на крышу! Эта пакость не должна живьём добраться до альфы, – когда топот по лестнице, ведущей на крышу, утих, он добавил: – Я тоже пойду посмотрю по верхам, что да как.

Люди стояли кучно, некоторые, завидев вышедшего во двор оператора контура, громогласно начали требовать предоставление им перехода за счёт компании. Это породило волну возмущённого гула – одними требованиями перехода дело уже не обошлось. Надрывались плачем дети. Кого-то шумно рвало.

Контурщик задумчиво потёр пальцами переносицу, которую пересекал белый шрам, и обвёл это небольшое море лиц взглядом, в котором человеколюбия было немногим больше, чем во взглядах Наставников, наводивших шороху ниже по холму.

– На альфу никого пускать не велено. Контур будет работать только на переход сюда, – сказал он, с завидным хладнокровием игнорируя нелицеприятные выкрики, повернулся и исчез в дверях Поста.

Подполковник Тегипко, майор Паршин и Борислав, ксеносоциолог и, по совместительству, старший брат княгини Элоиз, остались одни перед лицом мрачно настроенной толпы. Последний без промедления начал спускаться по ступенькам крыльца. Люди, обеспокоенные чем-то смутно определимым, беспрекословно расступались. Тегипко и майор поспешили за ним.

– Кто-нибудь видел вживую этих тварей? Нет, меня не интересует, как орала ваша тётушка, пока вы спасали свою задницу, – демонстрируя недюжинную выдержку пополам с ненавязчивой заинтересованностью, спрашивал Борислав, двигаясь сквозь человеческое море как нож сквозь масло. – Ели? Вы видели, как они кого-то ели? Живьём? Нет? Предварительно умерщвляли? Каким образом? – Охотник явно был в своей стихии. – Если вскрывали череп, то это могли быть и каппские отморозки, – оживлённо заметил он, обернувшись к Тегипко.

– А-а... – проявил вялый интерес подполковник, изрядно очумевший от зрелища невинных и не очень представителей юного поколения, которых обеспокоенные мамаши совали ему под нос с причитаниями «заберите с собой на альфу хоть их!».

– Итак, ещё раз и по порядку: в вас кинули отрубленной головой? – продолжал ксеносоциолог свои изыскания у местного населения. – Ну-ну, прекращайте блевать. Это же не граната, а всего лишь голова. Вырезали внутренние органы, говорите? Вот это уже интереснее. Сердце? Вы точно уверены? В смысле, вы узнаете его на картинке в анатомическом атласе, если я покажу? Как это, «на всю жизнь насмотрелись анатомических атласов»? Вот это уже здоровски смахивает на женские культы Наставников, – прокомментировал Борислав, видимо, специально для Тегипко и Паршина.

Майора такие подробности мало интересовали:

– То есть, эти ублюдки навели такого страху, применяя только холодное оружие? – спросил он риторически, потому что ксеносоциолог опять отвлёкся.

– Эти твари, которых вы видели? Это были самки? Нет? Нет, что вы, я не сомневаюсь, что отсутствие у ксеноса сисек вы точно примечаете даже в стрессовой ситуации.

Ответ на вопрос майора пришёл сам собой. Бело-голубой всполох подсветил подбрюшье низких облаков. Потухли и с грохотом повалились вниз несколько букв неоновой надписи «Oldwaytravel Company», служившей сомнительным украшением крыши Поста. Народ, чьи нервы и так были на пределе, отреагировал мгновенно. Сберегая свой слух, нервы и карму, Тегипко, скрепя сердце, проорал: