Страница 147 из 149
— Подготовить, подготовить, подготовить, — бормотала монотонно, заливая воду в чайник, регулируя огонь и пытаясь отыскать на полках мешочек с ромашковым сбором. Полки находили высоко и короткой мне для этого ответственного дела пришлось даже на цыпочки встать, но разглядеть толком я так ничего и не смогла, — подготовить. А как его подготовить, когда я сама в шоке… Ой!
Жестяная баночка, аккуратно стоявшая на самом краю полочки, не выдержав моего напора свалилась вниз. И была героически спасена в полёте. Правда не мной.
Притаившийся за спиной, Вэлард успел перехватить баночку, не дав ей упасть, аккуратно поставил на место и увлёк меня к столу, где и усадил на длинную лавку.
Сам присел передо мной на корточки и начал допрос:
— Что случилось? Кого нужно подготовить и почему ты в шоке?
— А давай ты сначала чайку ромашкового выпьешь, — предложила я чуть ли не плача. Странная реакция, конечно, но страшно мне было признаваться, — и ва-валерьяночки.
— Иза, что ты натворила? — валерьяночки он не хотел, ему правду надо было. А я молчала. Глаза опустила, шмыгнула носом, вздохнула жалостливо и принялась усиленно разглядывать свои руки. И его руки, мои пальцы перебиравшие.
— Иза, я ругаться не буду, ты же знаешь. Бесполезно на тебя ругаться, — спокойно начал он, пытаясь заглянуть мне в глаза.
Что ругать не будет, я знала, он в последнее время поспокойнее стал, даже несчастного Берна прессовать перестал, случись тому оказаться где-то поблизости.
Но слова упорно не шли. Ещё раз вздохнув, я собралась с силами, подняла на него глаза и решительно намекнула. Очень решительно:
— Помнишь, ты мне собаку обещал?
— Кажется, мы договорились, что собака будет только после того, как ты мне наследника родишь, — усмехнулся он, подтверждая, что да, таки помнит.
— Ну и вот, — собравшись с силами я выпалила, — пора собаку покупать, в общем.
Несколько долгих мгновений он молчал, смотрел на меня задумчиво и молчал, продолжая перебираться мои пальцы. И я уже даже беспокоиться начала, не был ли мой намёк недостаточно понятным. Может все же надо было прямо сказать? Почему он молчит вообще? И чего теперь делать?
— То есть, у нас будет ребёнок? — хрипло спросил он, сжимая мои руки. Радости не было. Недоверие, растерянность, и ещё что-то такое…но не радость точно.
— И собака, — нервно вякнула я.
— И собака, — тихо подтвердил он, разжимая пальцы. Ещё раз шмыгнув носом, я судорожно вздохнула, когда Вэлард порывисто поднялся.
Потом я могла только верещать, вцепившись мёртвой хваткой в его плечи.
Меня вздернули вверх, подбросили, отчего сердце подскочило к горлу, прижали к себе и горячо зашептали, зацеловывая все, до чего могли дотянуться. Я не сопротивлялась, когда осознала, что ронять меня точно не будут, немного успокоилась и затихла уткнувшись носом ему в шею.
— Радость моя, у нас же ребёнок будет. Ребёнок! А я-то уж испугался. Иза, посмотри на меня. Иза? Разве можно такие новости с похоронным видом сообщать? — присев на то место, где совсем недавно я обитала, Вэлард рвано выдохнул, потерся щекой о мои волосы и забормотал, — я же думал, ты полдома сожгла, или отравила кого-нибудь. Быть может затопила библиотеку, или…кажется, у меня и правда сердце слабое.
— Врешь ты все, — прошептала я, плотнее прижимая ладошку к его груди и чувствуя как сильно и быстро стучит сердце, — и не настолько я проблемная, чтобы сжигать и затапливать. И Анхела я случайно отравила. Кто же знал, что у людей может быть настолько серьёзная аллергия на малину. Я тогда, между прочим, больше всех испугалась.
— Помню, — подтвердил он, накрывая своей ладонью мою руку, сердце продолжало быстро биться, дробью отдаваясь в подушечках пальцев, — это же мне ты всю рубашку проревела.
— Вэээлард, — нервное напряжение отпустило, и я решила признаваться дальше, — Вэээлард, а ты от первого признания отошёл?
Рука дрогнула, сам несчастный поднапрягся и обреченно прошептал:
— Значит что-то все-таки натворила.
— Вот не надо обо мне сразу самое плохое думать! Я просто спасибо сказать хотела, — очень хотелось обидеться. В конце концов, не настолько со мной все плохо, чтобы меня подозревать во всяком.
— За что?
— Хоть ты и вредный, но скажу, так уж и быть, — завозившись, высвободила руку, обняла его за шею, чтобы не было нужды в глаза смотреть, ну и поблагодарила собственно, скрывающимся шепотом:
— Спасибо, что не стал меня тогда спрашивать. Я иногда думаю, чтобы было, не взбесись ты когда…