Страница 148 из 149
— Не перебивай, пожалуйста.
Замолчал, но сопел обиженно. Можно подумать, сам не в курсе, что часто по пустякам злится.
— Так вот, я иногда думаю, что было бы, не взбесись ты когда Берна в магазинчике увидев…
Хмыкнул, уже догадываясь, за что я его там благодарю. А я сбилась. Недовольно кашлянула, и упрямо продолжила:
— И понимаю, что очень рада, что ты тогда заработался, потерял счёт времени и на ужин меня приглашать пришёл поздно. И цветы эти твои дурацкие…
— Ты отвлекаешься, — заметил он. Очень зря, кстати. Так бы, возможно, моё признание вышло бы не таким корявым. Сам виноват.
— Хорошо. Перехожу сразу к главному. Спасибо тебе, Вэлард, за то, что ты тиран, диктатор и с головой дружишь редко. За то, что ухаживать не умеешь, а как умеешь, лучше бы забыл. За то, что с мнением моим не считался, и в порыве чувств окольцевал. Жизнь веселую тем самым себе обеспечив. Я… — последние слова дались с трудом. За весь прошедший год говорила их всего несколько раз, и ещё не привыкла. Но раз признаваться, значит признаваться во всем, — люблю я тебя, самодур и деспот.
Вэлард молчал. Осознать наверное пытался свалившееся на него счастье. А счастье опять начинало нервничать. Первое моё признание получило бурный отклик, хотя в тот раз я лишь неразборчиво что-то промямлила.
А сейчас я решила признаться совсем. Сдавая себя с потрохами. И что в ответ получила? Тишину.
— Вэлард, ты там живой?
— Какое сегодня число? — отвечать вопросом на вопрос он любил, и практиковал часто.
— Семнадцатое, вроде. А что?
— Нужно запомнить.
— Зачем?
— Чтобы праздновать, — непонятно ответил он. Возможно, если бы я ему в лицо заглянула, то расслабилась бы, но я не глядела, я пряталась.
— Что ты праздновать собрался? Праздновать будем, когда ты мне собаку купишь.
— Да я тебе целый питомник куплю! — клятвенно заверил он, выдвинув лишь одно невыполнимой условие, — если ты своё второе признание подредактируешь.
Я подумала, прикинула и решила:
— Не, одной собаки вполне достаточно.
— Как скажешь, — спорить он не стал и просто радовался будущему наследнику. Не знал тогда ещё Вэлард, что грядут для него тяжелые времена.
***
Дом спал. Полностью. А вот мне не спалось уже минут пятнадцать. Я лежала, вздыхала и тихонечко страдала. Даже ворочаться пыталась. Безуспешно правда. Первую же мою попытку сурово пресекли, сжав хорошенько и недовольно проворчав что-то в макушку. Невозможность пошевелиться и сыграла решающую роль. Я начала действовать жёстко. И надрывно завыла сиплым шопотом:
— Вэээл. Вэээлард…
— Ммм, спи, — сонно велели мне и снова засопели.
А я не могла спать. Меня терзали страстные желания гастрономического характера. Промучившись ещё минут пять, я не выдержала и снова завыла:
— Вээээлааард.
Его проняло. Меня сдавили хорошенечко, до хруста костей и тут же отпустили, а этот несчастный, который муж, сел в постели, растирая лицо руками.
— Что случилось?
— Вэл, а я хочу кушать, — мне тоже пришлось садиться, чтобы заглянуть в глаза страдальцу, которому в ближайшее время сон вообще не светил. Ему светила я, со всеми своими тараканами. И жалость мне была незнакома.
— Чего ты хочешь?
— Рыбки бы…
На меня посмотрели с интересом. Ну, я и не стала его разочаровываться, призналась, смущенно потупив глаза:
— С молочком квашенным.
— Родная, а ты уверена? — желания мои Вэларда поразили. Я могла собой гордиться.
— Если хочется, значит надо. Это я тебе как дипломированная целительница говорю, — уверенно заявила я, стараясь не вспоминать — к тому же, все необходимое есть на кухне. Надо лишь спуститься.
— И ты хочешь, чтобы я тебе принёс…
— Не, — не дослушав мотнула головой, — я хочу, чтобы ты меня туда отнес. А то пол холодный, и лестница опять же…
— Иза, ты меня совсем не любишь? — с самым несчастным видом спросил он.
Ну, а мне-то что? Я в темноте все равно почти ничего не вижу, меня подобным не проймешь.
— Люблю, — серьёзно отозвалась я. С каждым разом говорить это становилось все проще. И взгляд отвести уже не хотелось, потому я и продолжила, преданно заглядывая в его светящиеся гляделки, — я даже больше скажу, я тебе доверяю. Себя, между прочим.