Страница 20 из 31
В конце концов, все хорошее когда-либо испаряется во мраке плохого. Сколько ночей провела, выплакиваясь в подушку? До сих пор помню его разочарование во мне. Почему судьба так холодна ко мне? Что я сделала такого, за что теперь расплачиваюсь своим недолгим счастьем? Уйма вопросов вертятся на языке, прокручиваются в голове, только ни одного ответа на один из них.
Все вещи уже собраны, я готова. Теперь-то терять уж точно нечего, можно отчаливать навсегда.
Гейл стоит у выхода, выжидающе смотрит на меня, но молчит. Я тоже не собираюсь завязывать разговор.
— Ты все? — наконец подает голос он.
Он уставший, нет той злости, даже не верится. Может он пытается измениться? Нет, глупости.
Как бы невзначай отрицательно мотаю головой, отогнав противные мысли, но Гейл воспринял это знаком.
— Давай, шустрей. Если будешь растягивать время, это не означает, что вообще не поедешь. Поедешь и никуда не денешься.
В его голосе привычное раздражение.
Надо торопиться, но останавливаюсь в прихожей, осматривая помещение, где меня посетило воспоминание. Вот тут Пит с Гейлом дрался из-за меня. Тут разбила я вазу, когда муж толкнул с силой в стену. А здесь Пит разбил зеркало, осколки с того момента до сих пор лежат, как бы напоминая о себе.
Есть и другие воспоминания, пропитанные счастливой долей, и все они с Питом. Только сейчас от них сжимается все внутри, душа ноет, сердце разрывает на части.
Я покорно погружаю собранные вещи в машину, еще раз бросаю грустный взгляд на дом и сажусь на пассажирское место.
Муж заводит машину, и мы все дальше и дальше отдаляемся от этого места.
Пустота. Никак не могу охарактеризовать данное состояние души. Будто душу вырвали, оставив только телесную оболочку.
Всю остальную дорогу в пути сквозь размытое стекло разглядываю бессонный город.
— Если не секрет, куда ты нас везешь?
— Мне предложили высокооплачиваемую работу в Нью-Йорке, я согласился. Но было одно условие: переехать туда навсегда. Из-за постоянного графика.
— А я здесь причем. Как мне показалось, работу предложили тебе, а не мне.
Он усмехается, что я невольно съеживаюсь. Что не так я сказала?
— Как это — ты не причем? По закону ты являешься моей женой, следовательно, ты должна сопровождать меня везде, независимо от местоположения.
Горько усмехаюсь его уверенностью. Без этого никак — сопровождающая весь остаток жизни.
— Сколько еще осталось ехать? — через зевок не сразу поймешь, что я спрашиваю.
— Тебе то какая разница. Времени хватит, чтобы поспать, а там и разбужу, как прибудем.
Надо же, сама забота!
— С тобой вялой и полусонной невозможно будет отпраздновать переезд: ты и так уже, как бревно в постели.
Все-таки я ошиблась с предыдущим утверждением.
Одного не понимаю: зачем ему я? Вокруг толпы девушек со статусом повыше, мечтающие затащить его в койку, но в своих целях он использует меня. Чем я могла приглянуться ему? Внешне ничего обычного, конечно не имеется грудь третьего размера и большая задница, но фигура приличная. Характером - не та, которая ему нужна.
Отгоняю посторонние мысли, что залезали ко мне в голову. Когда думала о доме, не раз возвращалась к Мелларку.
Узнает ли он о моем отъезде? Узнает ли о причине его? Скорее всего, нет, но это даже лучше. Он забудет обо мне, и я конечно со временем позабуду о нем. Думаю, это будет самым правильным решением за все это время.
Дождь омывает серый город, фонари тускло бросают свет на сырой асфальт.
Припадаю к стеклу, мечтая слиться воедино с природной картиной: вспышки молнии, за которыми следует ответные разряды грома.
Что-то напоминающее на реакции со стороны Гейла. Такие же внезапные, ослепляющие, не знаешь, чего ожидать в следующее мгновение.
Плачет небо, молнии разрушают тишину, вместе с ним безмолвно плачу я.
Надо все забыть, как страшный сон. Скоро новая жизнь, возможно, привыкну и смогу снова полюбить Гейла. Но насколько скоро? Неужели я готова простить ему все его выходки? Глупости, я еще никогда прежде так яростно ненавидела человека в открытую.
Все изменится, я это чувствую. Не могу понять одно: в какую сторону?
Считаю, и так ситуация хуже некуда. Тогда жизнь переменится, и настанет светлая полоса?
Возможно.
Находясь так далеко от меня, Пит продолжает давать прозрачную, но несомненно крепкую надежду. Надежду, на то, что, несмотря на прошедшие неудачи, скоро будет все хорошо.
***
Так называемый новый дом представляет собой пентхаус; многочисленное количество ненужных комнат, большой бассейн, который расположен на улице, просторная гостиная и кухня. Больше всего меня впечатлила небольшая студия, где есть музыкальные инструменты разного вида и предназначения.
Винтовая лестница ведет на верхний этаж, где можно затеряться запросто. Декор неброский, не так гламурно, но и не скромно, скорее роскошно. Плазма семьдесят семь дюймов на стене в восточной части, а в западной – длинный стеклянный стол с тремя кожаными стульями с высокими спинками.
Оббегаю нижний этаж еще до того, как Гейл входит с вещами. Полюбилась моему сердцу маленькая комнатка на верхнем этаже. Хочу заявить ему о заселение в нее.
— Решила, что будешь одна жить? — раздает шипение над ухом.
Отскакиваю под смех Хоторна.
— Позволь показать нашу спальню, — Гейл специально выделил слово «нашу» и за руку повёл меня дальше по коридору, пока мы не остановились у ламинированной двери. Когда движением руки он распахивает одну створку двери, затем вторую, моя голова начинает кружиться от резкого запаха, а желудок желает вывернуть своё содержимое наружу.
— Тебе нравится, дорогая? — его смех пробирает до костей, такой холодный, глубокий. — Я и сам в восторге от романтической обстановки, — шепот над ухом дает сигнал, что находится слишком близко, и я отпрыгиваю от него.
— Мило, — едко отзываюсь я.
— Так и подумал, что тебе несомненно понравится. Располагайся, дорогая, я присоединюсь к тебе позже. Хочу опробовать эту кровать…
Меня начинает лихорадить от его уверенности в еще не проведенной ночи.
Из его уст «дорогая» звучит равносильно ругательству. Меня тошнит от его притворной заботы. Хочет произвести эффект? Пусть забросит эту задумку — это недостижимо по отношению ко мне.
Аромат душит, перекрывает дыхательные пути, что не выдерживаю и ступаю на балкон.
Теплый ночной ветер выветривает все дурные мысли из моей головы. Прикрываю на минуту глаза, позволяя унести себя в беззаботность тихого мира, представляю себе мирную жизнь, где не было бы места Хоторну и его замашкам.
Он не знает слово жалость или компетентность, ему присуще власть и бесчеловечность. Мне следовало смотреть на его личность под другим углом, чтобы разглядеть всю его сущность раньше.
Тихий скрип двери извещает о приходе Гейла:
— Китнисс, я принес нам крепкого вина. Надеюсь, ты не против со мной выпить за начало новой жизни?
Зачем спрашивать, если и так выбора у меня не предоставляется?
Тряхнув головой, я набираю в грудь побольше воздуха и возвращаюсь в спальню, где меня ждет муж.
Муж.
Не так страшно и звучит, если позабыть, кем он является.
Надо почаще себе напоминать об этом. Может быть, я так быстрее свыкнусь с участью и не настолько горестно проведу все оставшиеся дни?
Никогда прежде я не пила крепче шампанского — хватает одного глотка, чтобы больше не воспринимать происходящее; мир точно в карусели кружится. Видимо, Гейл этим и воспользовался: отложив бокалы, он валит меня на мягкую постель и покрывает шею противными поцелуями. Где-то далеко в сознании понимаю, что это неправильно, вот только тело не слушается. Муж уже полностью навалился на меня, да так, что я не могу и пошевелиться, а не то, чтобы столкнуть его с себя. Предпринимаю жалкие попытки, но Гейл крепко держит за бедра. Стоит ему губами пройтись ниже положенного, нога инстинктивно бьет ему в пах, отчего он откатывается на другую половину кровати, а я, воспользовавшись его слабиной, убегаю в комнату напротив и в целях безопасности запираю на двойной замок, пряча ключ в карман своих джинсов.
Только Питу я позволяла ласкать себя в районе живота и ниже, где от его влажного языка завязывался тугой узел, только он имел право руководить мной, доводя до сокрушительного оргазма. Только у него было право массировать пальцами то место, где исходил жар, проникать, где собиралась влага от соблазнительных губ.
С Гейлом я не чувствую того же. С ним я чувствую себя униженной, покорной, безвольной…
Завожу его вовсе не я и не мое тело, а чувство соперничества и последующее за ним чувство превосходства, свойственное всем мужчинам. И этим Пит отличается от него.
На первом месте он ставил мои желания, и если я отказывала, то он принимал мой отказ.
— Китнисс, немедленно открой эту чертову дверь, иначе вышибу, а с тобой… — за дверью раздается грохот, дверь подрагивает от стука и дальше тишина.
Ушел или еще поджидает за дверью? Выжидаю в молчании несколько минут и только потом вылезаю из укрытия. Открыть дверь было сложно, с учитывая то, что не легкая туша привалилась к ней.
Как оказывается Гейл отрубился: похрапывает у двери лицом в пол, издает своим сопением смешные звуки.
Ногой, запнувшись об него, когда я перешагиваю, едва ли не расползаюсь рядом с его телом, но удачно хватаюсь рукой за ручку двери.
Решаю переночевать в той спальне не беспокоясь о нем: еще до утра проспится в коридоре, причин нет, чтобы волноваться.