Тишина (1 часть трилогии "Голос")

Человек с фонарём зашел в пристройку, из своего угла я видела только тень в дверном проёме и подрагивающий луч, шарящий по полу. Сердце бухало так сильно, что мне чудилось - меня вот-вот услышат. Но пришедший недолго постоял в дверях и ушел. Я тихонько выдохнула и провела рукой по лбу, оказалось, за эти несколько минут меня пробил такой нервный пот, что в пору было идти и умываться.

Выждав время, чтобы неожиданный посетитель ушел восвояси, я вышла. В заброшенной деревне было так же тихо, и мне подумалось, что приходивших и след простыл. Но всё равно обратно к рюкзаку я шла крадучись, стараясь находиться в тени, и сердце моё ёкало от мысли: «а вдруг его нашли и унесли?» Но нет, он лежал спрятанный там, где его и оставили.

Убрав в рюкзак находки, я постаралась быстрее уйти из заброшенного селения. Теперь мне казалось, что оно кишит не загадками с приятными отгадками, а старыми привидениями, готовыми в любой момент кинуться на меня. Даже начали закрадываться вопросы, а так ли спокойно и легко переселялись люди, как мне подумалось вначале. Почему детали столь любимого Луз мотоцикла остались здесь?

Я шла, не останавливаясь, целый день. К вечеру мои ноги гудели так, что, казалось, подломятся подо мной. На пути встретился выступающий холмик, достаточно плотно окруженный деревьями и кустарниками с одной стороны, и я решила, что тут можно разбить шатер - она как раз оставалась бы невидимой для чужого глаза, если не знать, где искать. Я достала солёное мясо и немного овощей, чтобы подкрепиться. Днём, натерпевшись страху, про еду я и не вспоминала, но сейчас, почувствовав запах еды, разворачивая припасы, есть захотела так, что даже голова закружилась. Поужинав, я поставила палатку. Сон на меня навалился, не успела я и ухом коснуться подушки, вот что значит усталость. Спала я тревожно, пытаясь вынырнуть из плотного омута сна при каждом шорохе, но этой ночью, наверное, не смогла бы продрать глаза, даже если бы на меня наставили пистолет.

Следующее утро встретило ледяным ветром и мелким снегом, похожим на какую-то крупу, которую порывы воздуха швыряли в лицо ледяными пригоршнями. После сна тело затекло, ушибы продолжали так же нещадно болеть, а мышцы ног ныли от непривычной нагрузки, но холод рождал страх, а страх заставлял двигаться. Вспоминался сосед - дядька Джордж, который пошел зимой охотиться и замёрз под своим тентом. Но больше всего вперёд гнал другой страх, что те люди хватились меня и идут по следу. Выследить такую клушу, полагаю, не составляло труда, потому как в лесу я была чуть ли не первый раз.

У нас народ частенько ходил в дубраву по грибы, ягоды или охотиться, но меня тётушка никогда не пускала, ведь если я заблужусь, позвать на помощь у меня не получится.

Собрав шатер и наскоро перекусив, я двинулась вглубь чащобы, стараясь не думать о том, что каждый шаг даётся с трудом. Оставалось убеждать себя, что через пару дней я или привыкну, или, на что я надеялась больше, выйду к поселению. Через несколько часов я набрела на небольшой ручеек, в котором умылась и напилась. Он не замерз, хотя ночью было очень холодно, видимо, беря своё начало в каком-то подземном ключе, а значит, был относительно чистым.

14

Так прошло несколько дней. Спала я в палатке, разжигая небольшую горелку, которая не позволяла замёрзнуть, днём шла. Очень пугало то, что на пути я встречала только разрушенные и истлевающие селенья, но ни одного где было бы похоже, чтоб там недавно жили люди. Если так пойдёт дальше, то ситуация примет плохой оборот, потому что ночи становились холоднее, а ещё, сидя в палатке, я слышала шаги диких животных, которые хотя и не решались подойти к моему убежищу близко, очень пугали меня. Сегодня утром я слышала, как выл волк. А из оружия у меня был только нож, да и то я с ним обращалась не очень сноровисто. Одно меня радовало, что синяки и ушибы стали потихоньку заживать, не доставляя такой боли как поначалу, и ноги привыкли к постоянной работе, поэтому просто гудели по вечерам.

Где-то к обеду четвёртого дня моего путешествия лес начал редеть. Но я уже несколько раз встречала такое перед покинутыми деревнями и не ожидала увидеть ничего нового. Поэтому, когда из-за деревьев на меня выскочил мальчуган лет пяти, я застыла как вкопанная. Он, оглядев меня, ринулся прочь, громко крича кому-то. Как мне поступить? Неосознанным желанием было кинуться снова в лес, но я себя остановила: если есть ребёнок, то и близлежащее селение обитаемое, а ведь именно это я искала. Пока я принимала решение, ко мне из-за деревьев вышел подросток лет пятнадцати. Его внешний вид вызвал у меня ещё больший шок, чем неожиданно появившийся ребёнок.

 С подростком было что-то не так. Сначала я не могла объяснить что именно, но, приглядевшись, осознала, в чём его особенность: у юноши был большой лоб, маленькие, близко посаженые глазки, абсолютно детское выражение лица и резкие телодвижения. За ним в кустах маячил давешний мальчуган.

Мальчик и подросток замерли, глядя на меня. Я, в свою очередь, смотрела на них.

- Ты кто? – в конце концов, сказал мальчик. Ну как, скажите на милость, мне с ним изъясняться, читать-то он, скорее всего, не умеет, да и язык жестов не знает. Я указала на свой рот, а потом сложила руки крестом, показывая, что не могу говорить. Дети уставились на меня, склонив головы на бок. - Говорить, что ль, не можешь? – немного погодя, спросил мальчонка. Я кивнула. - Ты путешественница? – я снова кивнула. - У тебя дети есть? – я, удивленно посмотрев на него, помотала головой. - А будут? – Этот вопрос был уж слишком философским, чтобы отвечать на него жестами, и я неопределённо пожала плечами.