Торговец воздухом

Где-то в Америке.

Наши дни.

Чистые зеркальные двери лифта, отражавшие лица служащих и посетителей здания делового центра, который был расположен в центральной части города, плавно раскрылись, словно облака проплыли по небу, тихо и без каких-либо препятствий, и из кабинки в коридор вышел человек в синем костюме. Идеально выглаженная рубашка холодного розового цвета в сочетании с галстуком бургундского оттенка и тщательно начищенными черными итальянскими туфлями придавали этому человеку утонченный образ. Он изредка опускал голову вниз, чтобы убедиться, что к обуви не прилипла какая-нибудь грязь.

Семнадцатый этаж. При выходе из лифта человек в синем костюме остановился и осмотрелся. Несколько человек, вышедших вместе с ним, разошлись в разные стороны. Перед ним стоял длинный стол ресепшн, за которым сидели две миловидные девушки. За их спинами на стене были прикреплены таблички с надписями. Серебристые, блестящие буквы указывали названия компаний, чьи офисы располагались на этом этаже. Из четырех компаний справа человек в синем костюме знал только одну – известный коньячный дом HENNESSY. С левой части были размещены офисы одной крупной строительной компании и одной по продаже косметики и бижутерии. Самая нижняя надпись являлась и самой короткой – Бишоп. Именно к человеку, который носил эту фамилию, мужчина в синем костюме и направлялся.

– Здравствуйте, что вам угодно? – обратилась одна из девушек к посетителю с растянутой на все лицо улыбкой.

Он подошел к стойке и, улыбнувшись, сказал:

– Я в офис мистера Бишопа. Он меня ждет.

– Конечно, вам налево по коридору до конца. Офис 1749.

– Благодарю, – произнес мужчина и, развернувшись, отправился туда.

Идя по коридору, он ощутил, как протекали трудовые будни десятков сотрудников. Люди быстрыми шагами направлялись к дверям офисов, к своим рабочим местам, кто с пустыми руками, а кто с целой кипой деловых бумаг. Мужчины вышагивали ногами, обутыми в блестящую обувь, словно участники парада. Надетые на них костюмы являлись продуктами от разных модных домов и брендов. Кто-то ходил в настоящих, а кто-то в тщательно скопированных пиджаках и брюках, не менее привлекательных, но более дешевых. Запястья их рук украшали часы, среди которых наверняка можно было найти точные копии оригиналов. Женщины, держащие свои спины свечкой, расхаживали в деловых юбках ниже колен, жакетах, блузках и туфлях.

Когда кто-нибудь проходил в офис, открыв дверь пластиковой картой, из него раздавался ропот сотрудников, будто открывалось не какое-нибудь помещение, а словно вскрывался улей с пчелами. Так, пока мужчина шел по коридору, приближаясь к офису мистера Бишопа, он пробирался сквозь суету, встречая запыхавшихся клерков и тех, кто старался крутиться без лишней волокиты.

Коридор заканчивался, и мужчина начал вертеть глазами справа налево, разыскивая табличку с числом 1749 и фамилией Бишоп. Наконец, на предпоследней двери он увидел нужную ему комбинацию цифр и фамилию. Он нажал на кнопку маленького прибора и раздался звонок. Не прошло и двух секунд, как он услышал ответный звук, прерывистый и быстрый, как у кенаря, который начинал распеваться. Посетитель взялся за ручку, потянул ее вниз и вошел внутрь.

Он оказался сразу в приемной мистера Бишопа. Теплая бежевая краска на стенах и темно-коричневый паркетный пол придавали этому помещению уют. Он удивился, что в приемной никого не оказалось, хотя он ожидал увидеть здесь девушку, секретаря, помощницу мистера Бишопа.

За другой дверью, ведущую в кабинет к психологу, шел разговор. Звучал только один голос, и мужчина понял, что это мистер Бишоп разговаривал по телефону, коротко отвечая на вопросы.

– Подожди минуту, – послышалось из кабинета.

Раздались шаги, а затем открылась дверь. В приемную вышел психолог, одетый ничуть не хуже – красивый серый костюм, рубашка в темно-голубую полоску, синий галстук и черные лакированные туфли. Он улыбался. На вид ему было около тридцати пяти – сорока лет, с приглаженными черными волосами и короткой бородой на лице.

– Мистер Дарем, доброго вам дня, – поздоровался первым психолог. Он двинулся к гостю и протянул ему руку. Посетитель протянул свою в ответ, и, когда их руки соединились в крепком рукопожатии, мистер Бишоп распознал волнение, которое испытывал этот человек. – Я прошу у вас прощения, но не могли бы вы немного подождать? У меня важный телефонный разговор, и мне необходимо его закончить. По правде говоря, этот разговор мог бы провести и секретарь, но, как видите, его нет, – мистер Бишоп указал раскрытой ладонью в сторону того угла, где когда-то, должно быть, стоял стол для секретаря. Сейчас угол был полностью освобожден. – Вы можете присесть вот здесь. Я скоро закончу разговор и приму вас, как мы и договаривались.

Мистер Дарем положительно кивнул и произнес:

– Конечно, я подожду. Спасибо.

Психолог кивнул в ответ. Улыбка с его лица не исчезала. Он скрылся за дверью своего кабинета и продолжил разговор.

Мистер Дарем сел в мягкое кресло, обшитое голубой тканью. Он начал рассматривать висевшие на стене две картины неизвестных ему художников. На одной из них, правой, изображался песчаный берег с деревянной лодкой. На берегу стояла женщина в белом платье. На руках она держала младенца, закутанного в пеленку. Справа и слева от нее находились два мальчугана примерно одного роста. Женщина с мальчишками и ребенком на руках наблюдали за мужчиной, который стоял в лодке. Море пребывало в спокойствии, а платье женщины совсем не колыхалось. На берегу был штиль.

«Наверно рыбак со своей семьей», – предположил мистер Дарем.

Другая картина также изображала берег моря, но здесь художник показал настоящий ураган с бушующей и пенящейся водной пеленой, где волны, достигая огромных размеров, обрушивались на пустой берег. Мистеру Дарему вспомнилась картина Айвазовского «Девятый вал», которую он видел в книге с изображением лучших шедевров всемирно известных художников.

Так он спокойно сидел и рассматривал картины, задерживая свой взгляд на каждой по несколько секунд, пока за дверью мистер Бишоп вел телефонный разговор. Несмотря на то, что он мог расслышать каждое слово, произнесенное психологом в своем кабинете, тем не менее, в приемной без секретаря и отсутствия звука ударов пальцами по клавиатуре сохранялась тихая обстановка спокойствия и умиротворения. Массивная входная дверь красно-бордового цвета, разделявшая общий коридор с приемной психолога, сдерживала суетливые звуки, проносившиеся по коридору.

Помимо картин мистер Дарем обратил внимание и на другие предметы скромного, но приятного интерьера приемной: стоявшее в углу комнатное дерево, посаженное в большой коричневый горшок, и высокая белая напольная ваза.

Мистер Дарем подумал, что, если учесть совсем небольшие размеры этой приемной, то наличие здесь еще какого-либо предмета, например, стола для секретаря, привело бы к тесноте. С теми же предметами, что здесь были, небольшая комната выглядела просторно.

Внимательно рассмотрев всю комнату, он впервые немного расслабился. Упершись в мягкую спинку кресла, сложив правую ногу на левую и расположив руки на обоих деревянных подлокотниках, поблескивавших от лака, смотря вперед с чуть опущенной головой, мистер Дарем погрузился в свои мысли и воспоминания. На какое-то время, совсем непродолжительное, мысль о цели визита к мистеру Бишопу скрылась за многими воспоминаниями о том, что с ним произошло сегодня. Однако он не мог вспомнить ничего необычного по причине простого отсутствия непривычных ему поступков, за исключением этого – похода к психологу. Мистер Дарем усмехнулся над самим собой.

«И как мы могли дойти до такого?», – задался он риторическим вопросом, имея в виду под «мы» себя и свою супругу, Сьюзан, которая осталась дома, так как он ничего ей не рассказал о своем желании посетить мистера Бишопа.

Он взглянул на свои часы. Стрелки показывали пятнадцать минут четвертого. Встреча с психологом была назначена ровно на три часа дня.

– Нет. Всего доброго, – сказал мистер Бишоп своему собеседнику. Как оказалось, этими словами он закончил разговор.

Вновь послышались шаги. Дверь открылась, и из-за нее показался мистер Бишоп.

– Прошу вас, мистер Дарем, проходите.

Мужина зашел в кабинет вслед за мистером Бишопом. Он увидел два кожаных стула, поставленных с другой стороны стола, прямо напротив кресла, в которое сел психолог.

– Присаживайтесь, – любезно сказал он, указывая рукой на стулья.

– Спасибо, – произнес мистер Дарем, а затем сел. При первом взгляде на эти стулья казалось, что они не такие удобные для посетителей, как кресла в приемной, но стоило только опуститься в одно из них, как все сомнения уходили. Сидеть было очень удобно.

– Я прошу еще раз у вас прощения, мистер Дарем, за то, что заставил вас ждать. Думаю, вы не сильно скучали? – поинтересовался мистер Бишоп.

– Нисколько, – ответил мистер Дарем, улыбаясь. – Я рассматривал те две картины, и они мне очень понравились. Вы не скажите, кто их художники?

– Да… Картины очень хорошие! – воскликнул психолог с гордостью. – Их нарисовал один мой бывший клиент.

– Серьезно? – спросил мистер Дарем с некоторой ноткой удивления.

– Да, конечно, – ответил психолог. – Только вы сами понимаете, что я не могу назвать его имени, потому что он – мой бывший клиент.

– Да, я понимаю. Во всяком случае – очень красиво.

Мистер Бишоп немного помолчал, смотря прямо на мистера Дарема. Улыбка с лица психолога не сходила, и она, – мистер Дарем это уже давно понял, – была искренней, а не натянутой. Психолог продолжил:

– Я дал ему небольшое задание и эти картины – результаты его выполнения.

Мистер Дарем удивился еще больше. Он думал о каком-нибудь небольшом магазине или уличном рынке, где такие картины можно было достать по низкой цене. Постепенно уже сам мистер Дарем лично стал видеть в этом человеке своеобразного психолога.

– А в чем же именно заключалось задание? Неужели вы просто попросили его нарисовать две картины?

– Нет, – ответил мистер Бишоп. – Все значительно проще – я попросил его показать мне спокойствие и тревогу совершенно любым способом, какой он сам предпочтет. Он выбрал тот, которым он владеет лучше всего – рисованием.

– Хм, значит, полный штиль в море – это спокойствие, а ураган – тревога.

– Здорово, правда?

– Да. С одной стороны – просто, с другой – гениально. Так значит, вы знали о его умении рисовать и были уверены в том, что он начнет изображать два этих явления с помощью картин?

– Не хочу показаться не скромным, но да. Я знал. Видите ли, он страдал тяжелым нервным расстройством, а лучшее лечение в таких случаях – физический или интеллектуальный труд.

– Вы еще и врач? – спросил мистер Дарем. Он сглотнул комок слюны – подумал, что заданный им вопрос оказался чересчур резким.

– Нет, – ответил мистер Бишоп, смеясь и успокаивая нервы посетителя – он заметил его неловкость от своего вопроса. – Будь я врачом, то никогда бы не назначил такого лечения, потому что так не принято.

Мистер Дарем вновь почувствовал облегчение, но ответ мистера Бишопа он воспринял как некий сарказм.

– А что бы вы сделали? – спросил он.

– Ну, как и все врачи в нашей стране, – начал мистер Бишоп, – Я написал бы несколько названий лекарственных препаратов на листке, цены которых в аптеках давно составляют три цифры до запятой. Затем, я дождался бы его возвращения в свой кабинет, и выдал ему другой лист с новыми препаратами, ибо те не помогли.

– Я думаю, вы слишком категоричны, – сказал мистер Дарем и облизал нижнюю губу.

Мистер Бишоп вновь засмеялся.

– Согласитесь, мистер Дарем…

– Фрэнк, – позволил он себе перебить психолога, нерешительно подняв кисть правой руки немного вверх, не убирая локтя с подлокотника. Мистер Бишоп обрадовался такому поступку – у Фрэнка зарождалась внутренняя симпатия к нему, и теперь их разговор обрел неформальный тон.

– Согласитесь, Фрэнк, – повторил психолог, – продолжительность болезни у пациента зависит от толщины его кошелька.

Теперь уже была очередь Фрэнка усмехнуться. Он одобрительно кивнул головой и проговорил:

– Да. Наверное…

– Однако, – мистер Бишоп немного отъехал на кресле и сцепил пальцы рук между собой, упершись в черные подлокотники. До этого он все время сидел, сложив руки на столе, – я не консерватор, во всяком случае, пока я простой психолог.

«Вы не простой психолог», – подумал Фрэнк.

– Врачи и психологи, мои коллеги, не назвали бы лечением то, что я порекомендовал этому художнику. Но как оказалось, это подействовало эффективнее всякого лекарственного препарата, которым себя пичкают больные по наставлению врачей. Соответственно, по моему скромному убеждению, этот человек прошел курс настоящего лечения, причем положительного – он выздоровел.

– Как это происходит? – поинтересовался Фрэнк.

– Очень просто – здесь важен сам процесс. Когда он услышал задание, в его голове тут же стали возникать мысли. Он начал думать, как ему изобразить спокойствие, а как – тревогу. Ведь что это такое – спокойствие и тревога? В чем они выражаются?

Фрэнку показалось, что эти вопросы были адресованы ему. Он начал размышлять над ответом, но затем понял, что мистер Бишоп просто рассуждал.

– Когда он в первый и, как оказалось, в последний раз в качестве моего клиента пришел сюда, – продолжал мистер Бишоп, – в процессе нашей недолгой беседы он сказал, что его любимое занятие – писать картины, что это то, что заставляет его быть по-настоящему счастливым. Только вот он не стал искать душевного облегчения в рисовании, наоборот, он выбрал куда более действенный способ, по мнению большинства – алкоголь. Алкоголь вместе с теми лекарствами, что доктор прописал.

– То есть вы ему задали простое направление, дав маленький толчок.

– Да, – подтвердил психолог. – Все его беспокойства, его раздраженность и нервные срывы ушли, как только он принялся за работу. Он принялся за нее с усердием, со всей ответственностью, потому что это было именно как задание и ничто иное, и, в то же время, он испытывал удовольствие от своего любимого дела. Эти картины он рисовал на протяжении одного месяца, а потом пришел ко мне и показал их. Когда он зашел в приемную, и я его увидел, то сразу понял – он больше не мой клиент, ни чей-либо другой и, самое главное, ни чей-либо пациент.

После того, как мистер Бишоп закончил, в кабинете воцарилась тишина. Фрэнк Дарем сидел на стуле и вспоминал то, что было изображено на тех картинах. Молчание прервал психолог:

– Он настоял, чтобы я взял эти картины себе как подарок. Я не стал отказываться, потому что они мне чертовски нравятся.

– Я повторюсь – просто и гениально, – сказал Фрэнк.

Опять молчание.

– Ну, а теперь давайте поговорим о вас.

– Ах, да… – подхватил Фрэнк, смеясь.

– Видите? Теперь и вы забыли о своей проблеме, так как ваш разум был занят другим.

Фрэнк чувствовал превосходство мистера Бишопа, но это его не раздражало, а наоборот радовало. После непродолжительного общения он окончательно убедился – этому психологу можно доверить решение своей проблемы, которая касалась всей его семьи. Уверенность мистера Бишопа, его манера общения, легкая и профессиональная, его внешний вид делового и напористого человека не оставляли даже малейшей возможности усомниться в том, чтобы положиться на него. Фрэнк на долю секунды задержал свой взгляд на обручальном золотом кольце, которое было надето на палец левой руки психолога. Он подумал, что уж у такого человека, как мистера Бишопа, нет никаких проблем в браке, и его кольцо надежно свидетельствовало о счастливой супружеской жизни.

– Мистер Бишоп… – начал Фрэнк немного погодя. Он сделал небольшую паузу, набрав больше кислорода в легкие.

– Джеймс, – произнес свое имя психолог, воспользовавшись колебанием Фрэнка. Он знал, что его новый посетитель волнуется, как и каждый, кто к нему приходит впервые.

– Джеймс, – выдохнул Фрэнк, – мои проблемы связаны с моей супругой. Ее зовут Сьюзан. Хотя… на самом деле у меня много других проблем, например, это сон. Почти каждым утром мне трудно встать. Затем, проблемы продолжаются на работе.

– Кем вы работаете? – задал вопрос Джеймс.

– Я генеральный директор, – ответил Фрэнк и добавил: – Наемный.

– У вас хорошая должность, Фрэнк, – подбодрил его психолог, – и ответственная.

– Да. Компания занимается производством пищевых продуктов. В основном это полуфабрикаты. Такая сфера деятельности предполагает постоянный контроль между всеми этапами производства, включая и соблюдение всех санитарных требований.

– Часто к вам наведываются с проверками?

– Не то слово, как часто. Вы слышали про тот случай на борту самолета, где пассажир, сняв крышку с пластмассовой посудины, увидел внутри кусок стекла, лежащего рядом с рыбной котлетой?

– Только не говорите, что ваша компания отправляла упаковки с едой на тот самолет, – сказал Джеймс, шутя.

– Нет, нет, вы не подумайте, – произнес Фрэнк, посмеиваясь. – Просто, после того случая все словно с цепи сорвались. Случаи незапланированных проверок со стороны контролирующих органов, которых не пересчитать, участились в два, а то и в три раза. Компания имеет хорошую репутацию, но одно дело – иметь ее, и совсем другое – сохранить, а в наше время оставаться не только наплаву, но и еще не обмазанным в, простите, дерьме, становится все сложнее и сложнее.

– Я это знаю по себе, – сказал психолог.

– Ну вот, так что вы сами понимаете, как тяжело мне работать, имея проблемы дома.

Джеймс, в свою очередь, немного помедлил, а затем задал следующий вопрос:

– Почему вы в начале своего рассказа о проблеме упомянули вашу супругу Сьюзан?

Фрэнк немного напрягся, а затем ответил:

– Наверное, потому, что во всей этой неблагоприятной ситуации меня больше всего волнуют мои отношения с ней.

– Да, но вы сказали, что ваши проблемы связаны с Сьюзан, – Джеймс Бишоп напомнил Фрэнку это не в качестве вопроса или уточнения, а в качестве утверждения, факта. Его голос звучал очень четко, с чуть повышенным тоном, чтобы придать особую важность этому утверждению. Фрэнк почувствовал скованность и неуверенность. – Не поймите меня неправильно, Фрэнк, – продолжал Джеймс, – но вы в самом начале сказали именно так. Я повторю ваши слова: «Мои проблемы связаны с моей супругой». Если вы что-то другое имели в виду, то давайте сразу разберемся с этим. Я задам вам такой вопрос – вы считаете, что все ваши проблемы – это последствия плохих отношений с Сьюзан?

– Нет, нет, – тут же ответил Фрэнк, приблизившись к Джеймсу. – Я хотел лишь сказать, что меня больше всего волнуют проблемы, возникшие, в том числе, и с Сьюзан в результате…

Фрэнк остановился.

– В результате чего? – начал его подталкивать Джеймс.

– Я сам не знаю, чего, мистер… Джеймс. Просто, все в одночасье пошло наперекосяк, – Фрэнк резко отодвинулся назад.

Джеймс Бишоп не только внимательно слушал Фрэнка, но и наблюдал за его движениями и мимикой. Он понял, что Фрэнк начал раскрепощаться.

– Не думаю, что у вас все началось в одночасье, Фрэнк. Если бы это было так, то вы бы знали ответ, потому что с этим было бы связано какое-нибудь плохое событие, например, смерть близкого человека.

– Нет, Джеймс, ничего такого не было. Все живы и здоровы.

– Значит, проблема зарождалась постепенно. Ее истоки могут находиться далеко в прошлом, но и сейчас они воздействуют на все стороны вашей жизни – на семью, работу, и так далее.

Джеймс заметил, что Фрэнк слегка поник: отпустил голову, периодически закрывая глаза, а языком он то и дело облизывал губы.

– В самом деле, Фрэнк, нам не нужно с вами ходить вокруг да около, – заговорил Джеймс с тонусом в голосе. Фрэнк поднял голову и посмотрел в глаза психологу. – Я знаю, в чем заключается ваша основная проблема. Скажите, как живет ваша семья? В достатке?

– Да, конечно. Я ее полностью обеспечиваю, – сказал Фрэнк с гордостью, но от этого вопроса он еще и недоумевал. – Но как это может быть связано с моими проблемами?

– Вы много работаете? – Джеймс будто проигнорировал вопрос Фрэнка и задал следующий.

– Очень много. Бывает, я встаю рано утром, пока мой сын еще спит, и ухожу, а когда возвращаюсь поздно ночью, он уже давно лег в постель. И так может произойти и на следующий день. В итоге – мой сын меня практически не видит. Да и Сьюзан тоже.

– Сколько лет вашему сыну?

– Джошу четырнадцать. У меня есть еще старшая дочь, Эмми. Ей двадцать пять, но она не живет с нами. Уже два года как она вышла замуж и переехала в Балтимор.

Фрэнк вновь облизал губы.

Джеймс внимательно смотрел на него и слушал.

– А сколько лет вам? – спросил он.

– Сорок девять.

– Вы могли бы назвать свою жизнь скучной?

Такой вопрос Фрэнк не ожидал услышать, но он понимал, что мистер Бишоп подкрадывается к нему, нащупывая все новые и новые детали, словно маленькие шестеренки в огромном механизме, составляющее его жизнь.

– Как вам сказать, Джеймс… – Фрэнк призадумался. Мистер Бишоп ждал, что он скажет. – Я достаточно обеспеченный. У нашей семьи есть все, что должно быть, но…

– Но вы чувствуете, что что-то не так. У вас нет какой-то удовлетворенности от жизни, – закончил психолог фразу за Фрэнка.

– Да, – подтвердил Фрэнк. – Да. Это так.

– А почему вы пришли именно ко мне?

Прозвучал вопрос, которого Фрэнк боялся больше всего. Он сумел в свое время выбраться из нищеты и самостоятельно встать на ноги. По городским улицам или в офисе компании Фрэнк всегда ступал с гордо поднятой головой. Фрэнк Дарем, человек, уверенный в своих силах, даже в своем превосходстве над другими, кто его окружал, пришел в смятение от элементарного и, одновременно, такого сложного для него вопроса.

– Я… – начал Фрэнк, – я слышал о ваших методах, которые вы используете при работе с клиентами, точнее, с семейными парами, – Фрэнк провел левой рукой по своему затылку. Ему показалось, что там что-то защемило, но это было лишь самовнушение. – Я также слышал, что ваша работа в этой области весьма успешна, и пары, кто участвовал в этом… в этом…, – Фрэнк не знал, какое слово подобрать, – в этом деле, оказались очень довольными.

– Откуда вы знаете, что они довольны?

– Я… просто я слышал об этом…

Джеймс Бишоп улыбнулся и расслабился в лице. Пока Фрэнк говорил, он все время сидел с серьезным видом, навострив уши и слушая его.

– А почему с вами не пришла ваша супруга?

– Она ничего не знает о моем визите к вам.

– Вы с ней даже не посоветовались?

– Я сначала хотел встретиться с вами – узнать подробнее об этом методе и потом сообщить ей.

Фрэнк чувствовал себя студентом, который сидел на экзамене, пытаясь четко ответить на все вопросы, заданные экзаменатором – мистером Джеймсом Бишопом. В кабинете вновь настало молчание. Джеймс подкатился обратно к своему столу и положил на него руки, расставив локти в разные стороны. Смотрел он куда-то в сторону. Фрэнк ждал, когда психолог заговорит.

– Вы когда-нибудь смотрели порнофильмы, Фрэнк?

– Ну… конечно, – проговорил тот, немного смутившись. Ему еще никогда не доводилось разговаривать об этом с другим мужчиной. – Как и все, я думаю.

– И наверняка наблюдали на экране групповой секс?

– Да.

Джеймс прекрасно знал ответы Фрэнка заранее на эти вопросы. Однако он решил не начинать разговор таким образом, чтобы эти сведения звучали как факты, установленные им самим, так как не хотел ставить Фрэнка в более неудобное положение, показывая, что он знает о его «скелетах в шкафу».

– Как вы думаете, Фрэнк, что движет людьми, которые участвуют в подобном? Чего они хотят?

«Того же, чего хочу и я», – подумал Фрэнк.

– Получить новые эмоции, – начал перечислять он, – новые впечатления, может быть, даже, навыки…

– Даже те люди, что специально участвуют в постановках?

– Нет. Там, думаю, всем заправляют деньги.

– Рад это слышать от вас, Фрэнк, – сказал Джеймс, довольствуясь таким ответом. – Конечно, ответы на подобные вопросы могут показаться слишком очевидными, но мне нужно было удостовериться. Это важно для моего личного, внутреннего спокойствия.

– Я понимаю, – одобряюще кивнул посетитель.