Страница 59 из 91
...сеять хлеб, пахать, детей растить.
Но досталась мне судьба иная,
Во седой степи трава ковыль.
Только ветер меня в поле укрывает
В придорожную сухую пыль...
Снежная крупа иссякла, высыпавшись из утробы угрюмых туч без остатка. Воздух очистился, и острые зубцы Врат Бера снова четко проступили на старом серебре неба. Стало заметно холоднее. Наверное, будь я одет в охотничью куртку Кайр, давно бы замерз насмерть, но в пыжиковой малице стужа последнего берега мне нипочем. Да и разве это мороз для здешних мест!
Между тем огонек на фитиле пригас, высосав жир в чашке до дна. Снова достаю бурдючок и наполняю медную скорлупку. Осторожно сметаю с Осколка радуги белое крошево свежего снега. Кристалл полнится яркой голубизной, разбрасывая вокруг веер колючих отблесков. Фигуры троих, истаявшие до мутной дымки, вновь наливаются плотью.
Охотник и ученик лекаря стоят, опустив взгляд, и только третий гость, огромный снежно белый волк, смотрит в глаза. В белом огне вечности две части моей жизни встретились. Сошлись, но не смогли слиться. Да и можно ли соединить когда-то разрубленное, не создав заново? Как те куски чеканного медного диска. Далеко раскидало их по бескрайним просторам солнечного мира! Встретятся ли они вновь? Сколько земель между пещерой под холмом Матери Всем и дворцом Архонта в вечном Арехе?
Голубой язычок пламени окреп. Он уже жжет мои пальцы, оберегающие его от ветра. Убираю ладони и надеваю рукавицы. Смотрю меж пиками Врат.
Я нашел то, что искал, место, где разошлись дороги, где топор рассек медный круг. Оно рядом, между голубыми клыками, обозначившими дорогу Бера. Туда зовет меня песня бесплотных валов, рев призрачного прибоя. Скоро я послушаюсь их, скоро…
Только прежде нужно еще раз обернуться назад, окинуть взглядом путь от земель Пернатого до Последнего берега.
Кто продолжит рассказ? Кому вести нас дальше, вверх по серой нити? Наверное, тому, кто был безмолвным свидетелем обеих частей моей жизни. Тому, кто все это время молча ждал, стоя в стороне.
Белый волк понимает мой взгляд и выходит вперед.
Глава 1. Тропа и холмы.
Тьма казалась непроглядной, изначальной, нетревоженной светом. Вот в ней появились слабые отблески, призрачное зеленоватое мерцание гнилушек. Свечение обрисовало неровный край котла. В глубине его ворочалась слизистая масса, похожая на сгусток свернувшейся крови. На обод чана легли кисти рук. В дрожащем сиянии они могли бы показаться человеческими, если бы не покрывшие их мелкие чешуйки с сетчатым узором и длинные заостренные когти ящерицы вместо ногтей. Пестрые пальцы сжали грязный металл, потом правая рука резко ударила когтем по дрожащей поверхности желвака, раскроив ее. Царапина распахнулась, словно глаз, впустив во тьму нестерпимо яркий, здесь приглушенный, вечерний свет. В разрезе показалась часть морды той твари, что глядела сейчас на солнечный мир узким змеиным зрачком, бесшумно паря на кожистых перепонках. Глядя вниз, она видела поле, покрытое землянками и навесами. Рядом показался шест с распахнутыми крыльями кайры. Тварь осторожно опустилась на дернину крыши, подползла к кромке, свесила голову и прислушалась. Под ней на бревне у входа сидели двое.
...Тогда созвал пернатый предок старейшин всех племен, что вышли из его гнезд, и сказал так: «Должен я покинуть вас и уйти вслед за солнцем до полночного края земли. Должен я спуститься по небесной тропе в нижний мир, и вывести из него души детей своих, тех, кто закончил дни раньше, чем бросил я луну в небеса и протоптал лунную дорожку в земли вечного лета. Томятся дети мои в мире полуночном и стенают. От тех жалоб разрывается душа моя. И нет мне покоя». В ответ зарыдали старейшины семи племен, бросились ему в ноги, моля не оставлять детей своих без поддержки и совета. «Кто поможет нам в голодные годы? О, победитель змея, не оставляй нас. Кто заступится за нас, если новые чудища выйдут из океана? Кто научит нас, как уберечься от злых духов? О, бросивший в небо луну, не уходи от нас». Ответил им пернатый предок так: «Я научил вас всему, что нужно. Я дал вам лодку и острогу и научил ловить рыбу. Я дал вам лук и копье и научил бить диких зверей и птицу. Я дал вам кремень и научил делать из него острые ножи. Я дал вам глину и огонь, и теперь у вас есть крепкие горшки, и ночные звери не смеют подойти к вашему жилью. Я дал вам заклинания и волшебные травы, и теперь «повелевающие духами» могут изгнать из ваших тел злые болезни. Всему научил я вас, а теперь должен уйти. Но знайте, если придет большая беда, которой вам не одолеть, пришлю я в помощь своего внука. Он придет с полуночи. Не будет у него ни рода, ни племени. Не будет у него ни ножа, ни одежды. Будет он чист и свободен, словно птица. Узнав его, дайте в провожатые двух юношей. Лучших юношей племени. Он укажет вам путь к спасению». Так рассказывали старейшины, когда я сам сидел в детской рубахе у зимних костров.
Старик оперся подбородком на ладони, обнявшие навершие его костыля, и устремил взгляд куда-то за край окоема, еще хранящего краски рассвета. Стоир молча сидел рядом, рассматривая шитые цветными шнурами носки башмаков. Так и не дождавшись продолжения, сам задал мучивший его вопрос:
Так значит, не спроста Гуор послал эту парочку с чужаком к нам сюда. Скажи, мудрый, неужто он...
А ты, внучек, понял, так помалкивай. – Старик строго взглянул на охотника. - Не ровен час, услышит ветер, занесет в чужие уши... А дорожка им дальняя...
Да, дорога дальняя... да не уж то сами не выдюжим? – с сомнением пожав плечами, развел ладони Стоир. - На кой нам на поклон к степнякам?