Страница 29 из 91
Теперь Латэр старший часто уезжал в город, где в казармах жил его первенец. Когда же владетель был дома, Сур старался не попадаться ему на глаза.
Когда мальчик, убедившись, что внутри нет кормилицы, вошел в комнату приемной матери, Наэли сразу уловила неладное.
Что случилось, маленький? - бросилась она к сыну, вскочив из-за ткацкого станка. - Отец обидел тебя?
Мальчик отрицательно помотал головой.
Ты опять ходил на постоялый двор?
Он затряс головой еще энергичнее.
Кто-то тебя напугал у ручья? Сколько раз я тебе говорила, не ходи туда один. Сколько раз, а ты не слушал... Что там с тобой случилось, - она трясла его за плечи и прижимала к себе попеременно, - что ты там видел, кто обидел тебя, скажи?! Лат его накажет, обязательно накажет... - Она взяла мальчика за плечи и заглянула в глаза, - Ну отвечай же!
Я помял траву на грядке у Фема, - прохныкал Сур. - Я боюсь, теперь отец велит его высечь, а ведь я виноват...
Наэль рассмеялась и прижала мальчика к себе.
В это мгновение в комнату ввалилась толстая кормилица и, увидев своего питомца, прижавшегося к матери и в слезах, запричитала:
Я не виновата, хозяйка, видит Ллуг, не виновата. Несносный мальчишка сам сбежал от меня. Я Лана, а не лань, мне за ним не поспеть. Поверьте, хозяйка, поверьте... я все поля обегала. Сколько раз я ему говорила, Дадра свидетельница, сколько раз...
Иди, иди,Лана, оставь нас, - махнула рукой Наэли, выпроваживая служанку.
Не виновата я, хозяйка, видит Ллуг! - протараторила кормилица и, наконец, ушла.
Зачем ты убежал от Ланы, ты ведь знаешь, ей за тобой не угнаться? - Стараясь быть строгой, спросила приемного сына Наэли. - Зачем ты ее обижаешь, ведь она тебя выкормила?
Я уже не ребенок, - гордо, но срывающимся от слез голосом ответил Сур, - мне няньки не нужны!
Глупый мальчик. - Женщина рассмеялась, рассыпав по комнате трели серебряных колокольчиков, - говоришь, не нужны няньки, а сам плачешь из-за грядок. - Но, увидев умоляющий взгляд Сура, добавила: - Не бойся, я попрошу не наказывать Фема. Подожди, только закончу ряд и пойду, поговорю с Латом. А ты иди, пусть Лана тебя накормит. Опять с утра голодный. Ну, иди, да смотри, иди на кухню, а то рассержусь... – И хозяйка усадьбы вытолкала мальчика за дверь, а сама вновь села к станку.
Сытый и совсем успокоившийся, Сур возвращался по крытой галерее в свою комнату, когда услышал доносящиеся из атриума громкие возбужденные голоса приемной матери и отца.
Нет и еще раз нет, - гремел хозяин усадьбы, - моим наследником будет Риднур и только он. Сура я сделал наследником, чтобы ничего не досталось моим племянничкам и братцу, да падет на его голову гнев Ллуга. Чтобы эта голытьба спустила все, что я заслужил своей кровью...
Но ведь он твой сын...
И сын рабыни, грязной неблагодарной рабыни! Нет, теперь, когда вернулся мой законный сын, вернулся героем, разве я отдам все в другие руки?! Нет, только Риднур! Клянусь Ллугом...
Но ведь ты не...
Успокойся, он останется при тебе. Все-таки в нем моя кровь. Я дам ему хорошее воспитание и рекомендации. Но на наследство пусть не рассчитывает!
Что ж, Дадра тебе судья...
Дальше Сур не посмел слушать, испугавшись, что его заметят. Осторожно, стараясь не шуметь, выскользнул из дома и направился в сад к пруду. Похоже, его судьба уже решена. Сейчас он не хотел видеть не только отца или кормилицу, но и Наэли. Отсидевшись в гроте, пока слезы обиды не высохли на лице, мальчик отправился искать одноглазого старика. Доверить услышанное ему было больше некому.
Фем нашелся у входа в усадьбу. Он сидел на каменной скамье перед воротами и глядел на дорогу, раскаленную от зноя. Над лентой тесаных камней плясали струйки горячего воздуха, размывая очертания постоялого двора, тихого и пустого. Ночные постояльцы с рассветом поспешили отправиться в город или дальше на север. Рабы уже успели очистить загоны и углы и теперь пережидали полуденную жару в тени.
Сейчас садовнику тоже можно было отдохнуть. И каменная скамейка,стоящая в тени раскидистого масличника, была не самым плохим для этого местом. Оба, и мальчик, и старик, частенько коротали здесь время, с интересом рассматривая проезжающие мимо груженые повозки торговцев, шеренги солдат, или просто путников, спешащих на полдень, в великий Арех или назад, на полночь, в земли холодного Ваилла.
Сур присел на теплый камень и Фем, посмотрев на него, улыбнулся беззубым ртом.
Глава 2. Ученик и учитель.
Видение замутилось и рассыпалось на лоскутки и точки, вновь превратившись в пляску радужных клубов густого тумана. Он пульсировал, то острыми иглами холода, то укусами жара впиваясь в кожу. Бьющаяся в кулаке серая нить вдруг рванула человека ввысь, опоясав кисть кольцом боли. Сур взлетел вверх и вновь повис в молочной пустоте. Замедлилась и пляска юрких прожилок. Радужные волны все ленивее перекатывались перед глазами и, словно прибой на прибрежном песке, стали вырисовывать цветными крапинками смутно-знакомую картину. Она становилась все четче. Яркие песчинки ложились все плотней и, наконец, последняя волна схлынула, оставив новое видение знакомого места - прохладную тень под сенью кустов, пестрый ковер склона холма и белое пятно мертвого волка на нем.