Страница 28 из 91
Посмотри в воду, - с печальной улыбкой говорил садовник, - представь длинные, до пояса волосы цвета коры каштана, чуть округли лицо, добавь бронзового загара коже и ты поймешь, какой она была. Вот только рот. Тебе достались отцовские, пухлые уста благородного Лоарца. У нее же губы были тонкие, изогнутые дугой гахского лука. Только они выдавали ее норов. Она была прекрасней всех женщин, которых я видел на своем веку.
В этом месте старик надолго замолкал, что-то вспоминая. Как говорили, он не был рожден рабом, хотя присматривал за садом и огородом доминиума еще со времен прежнего хозяина, заговорщика, казненного царем Лоарии. Но кто он и откуда, никто не знал, а сам старик не желал вспоминать время, когда был свободен.
Я хорошо помню тот день. Ее привезли в усадьбу. - Продолжал Фем неспешный рассказ. - Даже в обносках, грязная, с ошейником, державшим ее на привязи, словно зверя, она была похожа на прекрасный гибкий, и острый астийский клинок. Я слышал, хозяин заплатил за нее цену десятка здоровых мужчин. Она стоила той цены. Ее привезли из далекой страны на восходе, где нет городов, только дикие кочевники гонят табуны безрогих быков, овец и быстроногих сайгаков по бесконечной степи. Твоя мать была дочерью военного вождя, а попала в плен, когда фаланги Гунта северного разбили армию трех степных царей. В тех краях девы дерутся рядом с мужчинами и даже матери берутся за оружие, когда племени грозит опасность.
Да, да, не удивляйся, твоя мать была воительницей, подобно Дадре и девам древности, о которых поют аэды под звон кифар. И даже твой отец со всей его властностью и упрямством не смог сломить ее, как ни старался. Не знаю, почему, но он не захотел брать пленницу силой. Он держал твою мать на цепи в подвале, но не бил, чтобы не подпортить столь ценный товар, напротив, посылал служанок мыть и умащивать ее кожу дорогими благовониями, а сам ходил по усадьбе мрачней зимней тучи, раздавая затрещины тем, кто попадался под руку. Мне повезло, я получил только один шрам на щеке, а Сака забили до смерти только за то, что он тоже был степняком. Только однажды, разозлившись, хозяин поставил свое клеймо на тыльной стороне бедра пленницы и при этом, как сказал Крауд, не услышал от нее ни одного крика.
Поняв, что не сможет переломить гордости дочери степей, хозяин предложил ей сделку - она рожает ему сына, и по закону становится свободной женщиной, получает табличку с вольной, деньги в дорогу и может отправляться к себе на родину. На это твоя мать согласилась. Видно, слишком сильно любила далекую степную страну. Да и что еще ей оставалось. Заклейменной рабыне не удалось бы даже бежать. Первый встреченный разъезд вернет ее назад, уж очень она заметна среди местных белокожих плебсов.
В тот день хозяин закатил пир, а пленницу поселил в покоях на втором этаже. Он завалил ее подарками, привез из города лучших тканей и ароматных масел, дорогие украшения и редкие яства. Видно, надеялся, что, вкусив роскоши, передумает дочь степей и останется. Служанки шептались, Латэр даже предложил твоей матери стать женой и хозяйкой доминиума но, правда это или нет, не знаю.
Когда в положенный срок ты увидел свет, своевольная гордячка даже не прикоснулась к тебе. Не веришь, спроси у кормилицы. Она до сих пор зла на нее за это. А вот я могу понять твою мать. Когда-то и я...
И старик опять на долго замолк, видно вспоминая дни своей юности.
Хозяин честно выполнил свое слово, - Фем тяжело вздохнул, - в этом ему не откажешь. Он человек чести. Он подписал свиток с обязательством. При твоем рождении привез чиновника из города, чтобы закрепить в правах наследника. А пленница, пробыв в доминиуме еще одну луну, получив пластинку с выгравированной грамотой о свободе и обещанные деньги, ушла из усадьбы. Добралась ли она до своих степей, нет ли, никто не знает. Но если добралась, я могу ей только завидовать. Вновь увидеть те места, где ты был юн и счастлив...
Сур с удивлением видел, - по сморщенной, как печеное яблоко, щеке старика, глядящего куда-то за южный горизонт, текли редкие слезы.
После этого хозяин снова впал в тоску, купил себе еще несколько наложниц, да разве могли они сравниться с твоей матерью. Я помню, как он сек их на заднем дворе, хотя они ему не противились. Вся их провинность, что ничем не напоминали своевольную дочь степного вождя.
Остальное Сур узнал от кормилицы.
Через два года после рождения Сура отец женился вновь. Наэли, осиротевшая дочь богатых родителей, казненных вместе с прежним хозяином доминиума, воспитывалась в усадьбе своего дяди - опекуна, друга Латэра и принесла мужу большое приданое - имение на севере Лоарии. Но была она бесплодной. И за шесть лет замужества после многих жертв Арехским храмам и десяткам талантов серебра, заплаченных лекарям, уже укрепилась в своем отчаянии, перестав верить даже в чудо. Но разводится, и отдавать обратно приданое отец не хотел, да и в спальню к Наэли не забывал дорогу. Она была очень красива, и красота ее не была столь вызывающе томящей и притягательной, как у пленной дикарки. Она была упряма и своевольна, но всегда чувствовала ту грань, где нужно уступить и умела успокоить мужа.
Не имея собственных детей, она со всем жаром нерастраченного материнства принялась за воспитание маленького Сура. Да и отец до недавнего времени принимал в нем участие, готовя к роли наследника, учил держать в руках меч, и шит, править колесницей. Следил, чтобы писец обучал его письму и счету и ни один из странствующих аэдов не проходил мимо доминиума, не спев в тени сада перед Суром и Наэли песнь о богах и героях древности, сложенные у начала времен Лиреном - божественным певцом.