Страница 89 из 97
– А-а-а?! Арч? – улыбнулся кому-то-брат. – Мне пригрезилось, что графу таки нечем было заплатить наш выигрыш, и он подписал нам закладную на свой замок…
– Ничего не понял, – вынужден был признаться я.
– Так ты поди и не знаешь, сколько мы на пари выиграли?
– ДеТарт говорил, что-то…
– Тысячу сто с хвостиком золотых! – сверкнул глазами жрец будто это он победил в тех состязаниях.
– Боюсь даже спросить про золотой хвостик…
Парель засмеялся, легонько хлопнул меня по колену и тут же принялся брезгливо отряхивать ладонь от воды.
– Ты что-то хотел спросить?
– Да, – неуверенно начал я, пытаясь в уме подобрать правильные слова. – Про Мессера. Кто он такой?
– Презренный язычник и еретик, – ни секунды не задумываясь, выдал жрец. – Как и все остальные его горцы. Если бы лет этак триста назад предок твоего Мессера не поклялся честью и правдой служить Готтардам, благочестивые воины уж навели бы в Чернолесье порядок.
– Ух ты, – удивился я. – Чем же это они так провинились перед твоим Басрой?
– До сих пор смеют поклоняться Спящим, – пожаловался Парель. – Представляешь?!
– Ну и что?
– Так раньше еще имели наглость в ереси своей упорствовать. Жрецов Всеблагого на опушку не пускали, а и всех прочих, кто слишком глубоко в их Черный лес заходил, стрелами норовили утыкать.
– Ну, это мне знакомо, – хмыкнул я. – А чего к ним все лезли-то?
– Как чего? – вытаращился на меня жрец. - Ты что же это? И про альвов поди не ведаешь? В Черном же лесу сразу три поселения было чародейского народца. Всем же хотелось красоты этакой отведать, коли хозяева все одно следом за Спящими в иной мир ушли… А горцы их стрелами…
– И чем все кончилось? Сейчас-то там что?
– Да запутано там все… Арч, оно тебе зачем? Там демон рог сломит разбираться…
– Надо, – что я мог сказать? Действительно надо было, ибо слушал я жреца Духа Духов, а сердце билось так часто и гулко, словно о судьбе своей полузабытой родины легенды слушаю. В том, что мой лесной народ - отдаленная родня чернолесским горцам, я был уже почти уверен.
– Ну, надо так надо, – проворчал, ерзая по странному седлу, жрец. – Припомню, что смогу… Черный лес – он велик больно. Ну, может и не так, как твой, но тоже… очень даже… По карте потом сам глянешь. Камил тебе передал копию малую. Говорил, ты интересовался.
– О! Да!
– Вот и посмотришь… Припоминается, от границ с Иберией и до самого Хилгарда полоса тянется. В ширину и того не ведаю. Отроги Белоголовых гор сплошь заросли. И на равнину языки сбегают. Майорат графа Мессера Шварцвальда это только в границах немецкого государства. А в Игларии и в Модулярах свои хозейва имеются. У нас целый герцог раньше был… сейчас и не знаю. Внучку ихнюю надо было спрашивать. Тыж с ней рядком стоял на турнире. Или не опознал девку в ней?
Я чуть дернул плечом, чувствуя, как огнем разгораются скулы.
– Так ты про девку и спрашивал? – догадался жрец. Да так громко догадался, что до самого последнего дружинника его возглас долетел. – Так Ратомира спроси. Он про нее больше знает.
– Угу, – буркнул я под гогот разрумянившегося Пареля и толкнул коленями лошадку. – Потом.
Мне было о чем подумать и кроме шуток и подначек дружинников. Так что я приотстал и пристроился в самый конец слишком растянувшейся колонны. Лошадка спокойно шла следом за мокрыми хвостами понурых усталых коней.
Дорога резко свернула на восток, вплотную приблизившись к краю огромного оврага. Со склона текли тоненькие пока ручейки, унося в туманный провал лесной мусор. Копыта стали глубже проваливаться в сыто чавкающую грязь. Полетели первые комья грязи.
Перекинутый через лог мост не выглядел крепким. Ограждение давно сгнило и отвалилось, а бревна настила покрылись маслянистой слизью – гниль глубоко проникла в глубину срубленных деревьев.
– Далеко еще до реки? – поинтересовался, разглядывая мох между досок, Ратомир у проводника.
– Версты три.
Принц кивнул и взмахнул рукой, разрешая идти двоим воинам, вызвавшимся проверить переправу. Щепки, отколотые гвоздями подков, были отвратительного бледно-серого цвета, но опоры оказались крепче, чем выглядели, и бревна не рассыпались под ногами отважных разведчиков.
На всякий случай, прежде чем пустить на неверный мост княжну с ее служанками, к их поясам привязали веревку. Серафима побледнела, поджала губы, вздернула подбородок и отважно пошла. Ее тонконогий конек, видно безмерно доверяющий хозяйке, покорно топал сзади. Служанка, попытавшаяся копировать госпожу, оступилась почти в самом начале и чуть не улетела испытывать крепость веревки. Благо, второй конец страховочного троса был в руках у десятка крепких мужиков, и зазевавшуюся девушку мигом вернули на мост.
Как бы то ни было, но переправа заняла почти час. И когда весь отряд оказался на нужном берегу оврага, невидимое за серой пеленой солнце коснулось горизонта. Сразу стало ощутимо прохладнее. Из ртов разгоряченных животных вырвались первые клочья пара. Дождь из мокрой всепроникающей гадости превратился в беспросветную обжигающе-холодную гадость.
Дорога вновь вильнула. Мы снова ехали вдоль гигантской расщелины, следуя прихотливым изгибам дороги, только теперь уже на запад. Проводник указывал на едва заметный просвет в подлеске, начало тонкой лесной тропы, готовой сделать путешествие на версту короче. Но сворачивать не стали. И тропа, и дорога, по словам стража, приводили в одно и то же место. Так и плелись в сплошном облаке воды, пока заброшенная колея не повернула на юг.