Курьер

Конечно, он был прав. Наши встречи курьеров вовсе не походили на вечеринку клонов.

— И насколько ты продвинулся в своей работе на данном направлении? — вступил в разговор Яков Вениаминович.

Роберт развел руками.

— Не очень далеко. Вернее, настолько недалеко, что не стоит об этом и говорить. Я искал пресловутый критерий, понимаете, то различие между магами и курьерами, которое значимо, которое характерно для всей массы этих групп, но очень сложно искать непонятно что. Необходима более или менее приличная выборка для построения хоть каких-то статистических гипотез. И над созданием этой выборки я работал. Общался с магами и курьерами, по возможности стараясь узнать их получше, и заносил в картотеку все, что только возможно. От состава семьи до вредных привычек. Пока результатов нет, — Роберт пожал плечами. — Какие варианты антагонизма я только не пробовал: флегматик — холерик, сангвиник — меланхолик, интроверт — экстраверт, визуалист — аудиолист… Это напоминает стрельбу с завязанными глазами. Возможно, я в шаге от открытия, а возможно, бесконечно долек.

Яков Вениаминович покачал головой.

— Ты и вправду кустарь, Роб. Полагаю, у комитета было гораздо больше возможностей для проведения подобных исследований. Больше того, сильно подозреваю, что ответ им уже известен.

Я сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спинку дивана. Пытаясь максимально расслабить все мышцы тела и одновременно напрячь волю, я собирался с силами, чтобы произнести следующие слова. Удалось мне это через минуту, пожалуй.

— Роберт, я готов попытаться достать заклинание для алфавита Белого шара, — выстрелил я на одном дыхании. — Прямо сейчас.

Яков Вениаминович, похоже, на время онемел, а Роберт смотрел на меня в полном недоумении.

— Но… почему? — только и смог произнести он.

На этот вопрос отвечать мне не хотелось. Само по себе заклинание не заинтересовало меня настолько, чтобы ставить на кон собственную жизнь. Но я твердо знал три вещи. Первое — мне просто необходимо поговорить с Томашовым. Второе — поговорить с ним я смогу, только отправившись за этим заклинанием. Ну и третье… если я не решусь сейчас, позже я не решусь уже ни за что.

— Вадик, подумайте хорошенько, что вы делаете, — умница Яков Вениаминович сумел совладать с собой и говорил мягким и спокойным тоном.

Он хорошо знал меня, видимо, мог представить, чего стоило мне принять решение отправиться в Тоннель, и понимал: буквально пара минут взвешенного диалога без подкачки эмоциями — и моя решимость испарится. Вот только и я это понимал.

— Я готов, Роберт, — повторил я, глядя только на него.

Потом, когда вернусь, я обязательно попрошу прощения у Якова Вениаминовича за свою невежливость…

— Да о чем мы говорим! — старик воздел руки кверху. — У меня дома и обруча-то нет!

— У меня в комнате есть обруч, — не глядя в глаза отцу, сказал Роберт. — И ноутбук, разумеется, тоже…