Страница 7 из 118
1.2. Предел Эгиоха. (*1) Что бы это ни значило…
Скамеечка ползла над ущельем со скоростью улитки, останавливаясь над видовыми участками трассы. Автоматический гид, в дуэте с перепелкой, перечислял достопримечательности, а солнце палило немилосердно, а под ногами…
Как он догадался, этот проклятый перевозчик, что больше всего на свете Дик боялся пустоты под ногами. Будь его воля, он не стал бы даже смотреть в сторону подвесной дороги. Будь он неладен, этот канатчик!
Ярость и досада поначалу скрадывали леденящий душу ужас, всегдашний спутник ночных кошмаров, которые преследовали Дика с раннего детства. В тех кошмарах он внезапно терял опору под ногами и всегда просыпался от собственного крика.
Сейчас до срыва в безумный, безудержный крик еще не дошло, но ощущались, ползли щекочущие змейки, ползли от подколенных впадин к подошвам ног. Холодные как лед змейки — предвестники звериного визга. Дик закрыл глаза и принялся решать в уме интегральное уравнение.
— Пить-пилить, пить-пилить, пить-пилить, — истово поддакивала его благим намерениям добросердечная перепелка.
Перепелка Дику не досаждала, но вот сиреневая скамеечка в очередной раз зависла над щекочущей бездной, и приторный голосочек гида заворковал.
— А теперь вы можете насладиться видом на «Ущелье тысячи радуг». Советуем включить видеозапись на ваших камерах или мобильных. Стоянка — полторы минуты. Этот вид — жемчужина нашего маршрута.
Дик насторожился. Откуда бы там взяться этому ущелью? Он осторожно приоткрыл один глаз и ахнул. Склон слева от канатки разрывала гигантская трещина. А сквозь это новое ущелье, в разрыве, открывался вид на дальний радужный каскад.
Черт, там ведь всегда был городишко над плотиной, там не может быть никаких замков, водопадов и радуг. Там раньше была конечная монорельсовика! Где же плотина?
Плотины как не бывало! Гигантский, феерической красоты каскад из тонких, просеивающих радугу водопадов, расцвечивая ущелье сверкающей дымкой.
— О господи! Это же и есть плотина! — осенило Дика, он разом забыл о своей высотобоязни, и посреди июльского полдня его охватило январским морозом. Это радужное сияние венчало ущелье, которое прежде перегораживала унылая бетонная стена, запиравшая в каменистые склоны тысячи мегатонн воды —многолетний сток с окрестных снежников и ледников.
Но ведь если она, если она обрушится разом! Дик в ужасе закрыл глаза. Водная лавина сметет все, вплоть до устья мутной, утратившей силу, уже равнинной реки, влекущей свои сонные желтые волны между глинистых берегов.
Будет сметен мегаполис в кольце спальных районов, небоскребы сити, парки, площади с уникальными фонтанами. Три миллиона населения! Небоскребы растают в потоке как кусочки сахара в кипятке, рельсы подземки полопаются как струны на деке скрипки. А люди! Дети! Этот город всегда лидировал в стране по количеству звонких детских голосов во дворах, парках и скверах. Здесь, в этом городе, самый молодой средний возраст жителей в стране. Университет, колледжи, театральные студии, художественные и музыкальные школы. Город студенчества, спорта и радости. Gaudeamus igitur, Iuvenes dum sumus!Господи, да за что же это все, за что!
За радужными всполохами рисовались причудливые зубчатые стены с бойницами, башни, золоченые шпили, увенчанные резными флюгерами и реющими стягами. Читались островерхие кровли над увитыми плющом и штамбовыми розами древними стенами, витражные окна.
Там этого всего быть не могло. Там элеваторы, горно-обогатительный комбинат, линия электропередачи, там гидроузел! Наверное, он просто перегрелся. Дик закрыл глаза и канатка вновь пришла в движение.
— Редчайшее явление природы, — благоговейно прошелестел гид, — Над радугой, в яркие солнечные дни можно увидеть замки Фата-Морганы. Может быть, и вам посчастливилось увидеть один из них. Но дома, просмотрев видеозапись, вы убедитесь, что никаких замков там нет. А жаль, не правда ли?
Отчаянный крик Дика огласил окрестные долины, разбудив многочисленные отзвуки эхо.
— Верните меня! Спустите! Останови карусель, старик!
— А, сынок, что это ты всполошился? — неожиданно миролюбиво отозвался канатчик.
— Не мучил бы ты парня, перевозчик, — послышался Дику еще чей-то голос. Он звучал странно, гулко и надтреснуто, как мог бы звучать древний струнный инструмент, — Парень не оплошал бы даже под стенами града Приамова, хоть с той, хоть с другой стороны.