Страница 1 из 118
Пролог
Рассвет медленно заполнял проем стрельчатой бойницы. Мирабель провела в башне всю ночь, знаки и предвестники давно уже изводили ее бессонницей. В Горном королевстве наступало время недобрых перемен…
Древний донжон был давно заброшен, еще прадед нынешнего короля снял с башни пост дозорных. Домен короля окружали земли его близких родичей и друзей, и если бы враг направил свои полки к столице, нашлось бы кому известить об этом короля. Но индигенат совокупности аур подданных с недавних пор стал тревожить волхва. Учитель Мирабель как всегда, определил стратегическое направление, оставляя за ней право и возможность решать тактические задачи.
Волхв сказал.
— Слишком много горестей и печалей, сиротских слез и стариковских обид… Слишком много злобного торжества стяжателей и слишком много утративших опору…Посмотри, что можно изменить… И да… Будь осторожнее, с Порубежья приближается Враг.
Сказал и ушел тропами мудрых, и как в воду канул. Волхв давно уже перестал брать в странствия свою единственную ученицу. По его мнению, даже легкий магический наброс, который она применяла, чтобы отвести глаза встречным, уже не скрывал от посторонних ее возраст и пол. Одно дело, когда уважаемый за многолетние заслуги маг странствует в сопровождении мальчишки ученика, и совсем иное, если его сопровождает юная девушка, да еще королевской крови. В таком случае в души добрых христиан могут закрасться сомнения. Ни к чему искушать малых сих…
Горное королевство почти целое столетие наслаждалось миром. Давние распри между аристократами были преданы забвению или прекратились сами собой. Последняя смута случилась в Гаванях на побережье. Неожиданно для короля население прибрежных городов объявило их вольными, и выбрало для управления магистрат. Рыцарство королевства, забыв обо всех своих раздорах, конно, людно и оружно, собралось у королевского замка. Тогдашний король, прадед правящего ныне, увидев у стен своего замка все знамена своих поданных разом, как говорят, долго хохотал. Потом объявил своим монаршим указом, что поход против лавочников и торговцев, взбунтовавших добрых людей в Гаванях, он не планирует. А раз уж все рыцари со своими воинами собрались, то он объявляет тоже незапланированный, но тем более приятный турнир.
К лавочникам и торговцам король отправил небольшое посольство. Посол объявил ошалевшему магистрату, что король, данной ему милостью божией властью, оставляет на территории Вольных Гаваней под своей юрисдикцией маяк, дабы в штормовые ночи, его свет служил по-прежнему ориентиром для путешествующих морем. Маяк остался экстерриториальным и его смотритель, доверенное лицо короля, по тайному его приказу, присматривал еще и за Вольными Гаванями. Король приказал вывести свой флот из городской гавани и перебазировать его на Диком побережье. Лавочники и торговцы ликовали, полагая, что это победа. Королевский флот покинул бухту, повстанцы сбросили цепь, которая преграждала вход в нее и попытались снести фортификационные стены, ограждавшие бухту с побережья. Но не преуспели. Кайло раскололось как стеклянное от первого же удара о зубцы стены. Тогда некоторые из наиболее одаренных бунтовщиков крепко призадумались, а в самом ли деле они одержали победу, или король просто побрезговал с ними связываться. Король же в ответ на недоуменные вопросы своего ближайшего друга герцога виноградных холмов, ответил.
— Их женщины редкостные красавицы. Мне бы не хотелось видеть слезы на их лицах. Пусть живут.
После того, как Гавани отложились от Горного королевства, жизнь потекла без особых катаклизмов. Волхв, учитель Мирабель, говорил, что наступила эра равновесия в мире людей. А вот в мире нелюдей, как всегда о равновесии и не слыхивали.
Мир нелюдей — Порубежье, отделял Горное королевство от таинственных запретных земель. И население Порубежья, если это можно было назвать населением, ни мира, ни равновесия, ни покоя не знало и знать не хотело. Но Порубежье и Горное королевство разделяла бурная река не подверженная ледоставу даже в самые суровые зимы. Вода же, волшебная животворная стихия, всегда служит непреодолимой преградой для всего, что утратив Жизнь продолжает Нежизнь, движимое Злом. Склоны гор, обращенные к Порубежью, традиционно мало населены. Формально они принадлежат трем графам, которых в народе издавна называют привратниками. Графы вынужденно обходятся без поданных и проводят жизнь за охотой в своих диких лесах. Король назначил им содержание от казны, и графы самые верные его рыцари. Из поколения в поколение. И они же неизменно сменяют друг друга как победители, в вечном соперничестве на всех турнирах
Но вот теперь, волхв определил, что грядет время перемен и, если ему и его ученице принцессе Мирабель не удастся предотвратить некие события, равновесие будет неизбежно нарушено, и последуют неисчислимые бедствия.
Мирабель вычислила часы ночи, в которые мирозданье позволит ей заглянуть за таинственную завесу и увидеть сущее в истинном свете. И вот она здесь. На смотровой площадке древнего несокрушимого донжона. Под звездным августовским небом и то, что ей удалось разглядеть в предрассветном сумраке, заставило ее содрогнуться.
Мирабель задумалась и машинально, сотворив несложное заклинание, легкими прозрачными пальчиками принялась прясть тонкую «нить» из предрассветного тумана, заполнявшего пространство за парапетом. «Нить» посверкивая отсветом меркнувших звезд и аметистовыми всполохами горного рассвета, послушно укладывалась к ногам волшебницы мягкими мотками. Удивленно и неодобрительно зачирикал дрозд, зачем-то свивший гнездо в ветшающей бойнице. Мирабель рассмеялась его негодованию и, щелкнув пальцами, рассеяла иллюзию.
Что ж, дрозд прав. Не до иллюзий, не до фокусов и не до забав теперь. Да и не до смеха… И волхв прав. В предрассветном мраке с верхней смотровой площадки, где за целое столетие дожди не смыли следы копоти дозорных костров, а ветра так и не развеяли пепел и золу, забившуюся в швы каменной кладки, Мирабель ясно увидела, насколько волхв прав. Со стороны Гаваней наползали коричневые спутанные тенета злобных помыслов и нечестивых желаний. И, да, слишком много сиротских слез льется там по ночам тайно, скрытно от мира. Горючих слез. На западе, в землях трех Привратников, тоже не спокойно. Там багровыми отсветами дает о себе знать гневливость, гордыня и вспыльчивость. Привратники того и гляди откроют военные действия друг против друга.
Над Сумеречным ущельем уже который год взывает к небу аура одинокого, разлученного с возлюбленной навеки. Неведомый страдалец молит об избавлении от жизни. Но его срок еще очень далек от завершения. Сколько же еще ему безответно взывать к равнодушному небу? И сколько бессонных ночей проведет он в бессмысленных мольбах, неведомо для себя нарушая своим отчаянием Равновесие.
И даже в землях Виноградаря на южном склоне Драконова хребта, обычно счастливых и безмятежных, тоже кто-то молит судьбу о последнем рассвете. Неужели еще чьи-то страдания столь нестерпимы? В этих мольбах даже уже не отчаяние. Беспросветная тоска.
Но самое страшное творится в запретных землях, за Порубежьем. Там просто средоточие вихрей инферно. Они вот-вот сольются в огромный клубящийся мраком столб и достигнут небес. И тогда под ногами жителей запретных земель разверзнется клокочущая бездна. И, возможно, в этом случае и Горному королевству не устоять. Переполнится чаша гнева и боли и прольет свои потоки через Порубежье, и содрогнется, проснувшийся Дракон, как пылинки стряхивая с себя замки, деревушки и одинокие хижины пастухов. Огненная лава, вырвавшись из недр Драконова хребта, зальет бесчисленные виноградники с тучными зреющими гроздьями, испарит Благодатную реку, превратит цветущие долины в выжженные земли погубленные навсегда. И еще, и это самое непостижимое, из Порубежья к королевскому замку протянулась черная тропа. Чья-то пагубная, злая воля, привела или приведет самое чудовищное, проклятое существо прямо в королевские покои. И совсем неясно, сможет ли она, Мирабель защитить сердца королевства от этого неведомого врага.
«Сделай с этим что-нибудь, Мирабель» Что?! Во имя всех богов прошлых, нынешних и грядущих? Что с этим можно сделать? Как вернуть Равновесие? И почему это выпало на долю именно ей!
***
Мирабель осторожно ступала по гладким яшмовым плиткам, беззвучно пробираясь в свои покои. Она еще не решила, что именно она сделает и с чего начнет. Пока нужно хотя бы добраться, незамеченной слугами, до тайной комнаты. По крайней мере, здесь она еще не опоздала. Слуги пока спят… и никто ей не помешает размышлять и действовать. А, нет! Кого-то нелегкая подняла с постели в такую рань.
— Арела?
Легкий девичий силуэт проявился в свете догорающего факела. Девочка сделала несколько шагов ей навстречу, и Мирабель явственно разглядела залитое слезами личико младшей сестренки.
— Динни? Маленькая, ты почему не спишь?
— Плохой сон, прибежала к тебе, а тебя нет!
Вот они, сиротские слезы, которые некому утереть. Гораздо ближе, чем она думала. Не в Гаванях. Здесь, в соседних покоях, на лице ее младшей сестренки. Да, и она Мирабель, и ее сестры и старший брат, правящий король, тоже сироты. Но сиротство Динни наступило слишком рано.
Мирабель обняла босоногую, продрогшую сестренку.
— Динни, маленькая, я с тобой…
И как сказать сестренке, что она спешит, что промедление смерти подобно, что ей нужно время для того, чтобы принять решение. И как можно скорее начать действовать.
— А ты не уйдешь в свои подземелья?
— Возможно, уйду. Но ненадолго.
— А как же я? — горько всхлипнула девчонка, — Вы все меня оставили…
— Даже Рик?
— Он вчера прогнал меня от королевских покоев, как… как собачонку приблудную…
— Рик? Твой Рик, тебя прогнал?
Динни досадливо притопнула босой ножкой по яшмовому полу.
— Прогнал, говорю тебе!
— Пойдем-ка!
Но далеко идти не пришлось. В проеме парадной двери, ведущей в покои их короля и старшего брата, показался Рик. Молочный брат короля, его главное доверенное лицо и воспитатель младших принцесс, в одном лице.
— Ваши высочества, король Ричард занемог. Я отправил нарочного за медиками, ну, а младшим принцессам лучше погостить пока у Виноградаря. Он прислал за вами карету. Леди Элизабет, известите сестер, и не бегайте босиком по холодным полам! Миледи Мирабель, ваше высочество, вы, надо полагать сами знаете, как вам поступить.
И Рик, неразлучный с ними с детства, товарищ ее детских игр и отчаянных забав, вдруг поклонился Мирабель глубоким придворным церемониальным поклоном, которым приветствовали обычно только вдовствующих королев.