Страница 56 из 126
Дорога вышла длинной, хотя кочевник предполагал, что на соревнование может уйти не один день. Белые олени – достаточно редкие и осторожные звери, они пасутся далеко от людских поселений.
К вечеру, когда лес погрузился в черную тишину, Тайс разбил небольшой лагерь у ручья, развел костер и, плотнее укутавшись в шубу, задремал. Через несколько часов, как только начнет светать, он собирался отправиться к пастбищу и засесть там в укрытии. Охотник надеялся уже к утру убить оленя и выдвинуться обратно в деревню. Ива же по-прежнему видно не было, что теперь обнадеживало. Пастбищ ближе, чем это, в лесу не найти, и если соперника нет в округе, значит, он сильно отстает.
Тайсанд немного переживал за юношу, ведь если тот проиграет, ему придется покинуть родные места. Кочевник вспоминал, как сложно ему самому было оставить племя… Но он оправдывал себя тем, что Ив сам вызвался, сам решил пойти на риск.
Треск и шорох. В темноте возле ручья кто-то осторожно двигался. Тайс тут же очнулся ото сна и напряженно вгляделся во мрак ночи. Все затихло. Охотник осторожно потянулся к копью и крепко сжал древко. Он не собирался становиться дичью.
Послышался скрип тетивы и через мгновение, раздирая с воем воздух, в камень возле Тайсанда врезалась стрела.
Юноша вскочил, тяжело и часто задышал. Слева раздался хруст промерзшей травы, и тут же новая стрела пролетела мимо охотника, чуть не задев его за плечо.
- Кто здесь? – закричал кочевник в темноту. – Покажись!
Все замерло. Все затихло. Тайс упрямо всматривался вперед, пытаясь различить силуэт врага, но ночь скрывала его во тьме.
Снова выстрел. Потом еще один. Противник палил без остановки.
Тайсанд только и успевал, что крутиться вокруг своей оси, да уворачиваться от стрел. Они все пролетали мимо, будто напавший и не собирался убивать юношу, а лишь потешался над ним.
Внутри все гудело, кровь забурлила, но мышцы окаменели от ужаса. Тайс жаждал найти противника, повалить его на землю, однако чем дольше оглядывался он по сторонам, тем большую силу обретала мысль, что он сражается с призраком.
Когда атака прекратилась, а шорох тихих шагов растворился в беззвучии ночи, кочевник еще замер, застыл посреди лагеря. Он дышал тяжело и часто. И хотя биение сердца оглушало, он был наготове.
Но ничего не происходило. Противник словно растворился в воздухе. На мгновение показалось, будто нападение – лишь страшный сон. Впрочем, стрелы, разлетевшиеся по лагерю, говорили об обратном.
Оставаться здесь было опасно. Пока враг притих, возможно, готовясь к новой атаке, юноша торопливо собрался, потушил костер, чтобы скрыться в темноте, и ушел от ручья.
Ночь еще не собиралась уступать место солнечному диску. В лесу было так темно, что, казалось, мрак никогда не выпустит землю из крепких тисков. Беззвучие раздавливало, притупляло чувства, разум растворялся в нем. Воздух дрожал и вибрировал. Осторожные шаги охотника пронзали тишь насквозь, будто были самым громким, оглушающим звуком в мире.
Усталость начала брать свое. У ручья юноша так толком и не передохнул. Он остановился на небольшой поляне и, прижавшись спиной к стволу старой сосны, тяжело закрыл глаза.
Холод пробирал тело, мышцы словно покрылись слоем крепкого льда, но Тайсанд не разводил костер. Кто бы ни был тем стрелком – он мог найти охотника.
Юноше оставалось надеяться, что безликий враг не последовал за ним.
Силы медленно угасали, а глаза слипались. Сон укрывал теплой пеленой. Тайс невольно закемарил и повалился набок, но тут же проснулся от удара об холодную и вязкую землю. Кочевник торопливо осмотрелся по сторонам, убеждаясь, что поблизости нет ни хищников, ни неизвестных врагов, потом оглянулся на руки, покрывшиеся чем-то липким. Из-за темноты понять, в чем он вымазался было сложно, но пальцы запахли горько-кислым. Тайсанд осторожно пошарил по земле и вскоре нащупал крохотные ягодки брусники. Зима заморозила запоздалые плоды, но стоило только надавить, и они лопались, а сочный красный сок разлетался в стороны.
Кочевник уж решил, что Боги смилостивились над ним, одарив столь редкой в это время зимней ягодой, но не успел он собрать гроздь плодов, как со свистом прямо мимо его уха пронеслась стрела и с треском скользнула в самую гущу зарослей брусники.
Тайс вскочил, схватившись за копье. Он попытался различить врага в кромешной темноте, но пока медлил, чуть не поймал очередную стрелу.
Все нутро охватила паника. Неприятным, сдавливающим чувством она пронеслась по телу, цепко ухватилась за сердце, легкие и ребра, а потом с силой сдавила их. Бежать! Бежать, как можно быстрее, как можно дальше, - о другом Тайсанд не мог думать. Юноша ломанулся вперед. Голые острые ветки хлестали по лицу, царапали кожу, ноги скользили по мокрой, холодной земле, а в спину с угрожающим свистом неслись стрелы врага. Кочевнику казалось, что этот звук раздирает душу, что он – песня его смерти.
Как далеко он отошел от намеченного пути? Тайс не представлял, где сейчас находится. Вокруг царствовала холодная ночь, всюду мерещились шаги преследователя. В висках больно пульсировало из-за страха и слабости. В глазах щипало, голова кружилась, мысли спуталась. Тело раздирало на части непреодолимое желание спать и омерзительная жгучая паника.
Он остановился, чтобы отдышаться. Силы иссякли, и кочевник чувствовал себя загнанной в угол дичью.
Внимательно вслушавшись в звуки ночи, Тайсанд с облегчением различил только тишину. Кто бы ни гнался за ним, он отстал, быть может, даже потерял след. Кочевник устало плюхнулся прямо на землю, повалился на бок и всмотрелся вперед, в лес, что вдруг оканчивался обрывом, и в нависшее над глубокой пропастью темное небо. Редкие звезды еще мерцали на черном полотне, но ближе к горизонту мрак окрашивался робким зеленым светом. Утро близилось, а опасность отступала. Нужно только дотянуть до восхода...