Страница 44 из 75
Я умылся ледяной водой и долго не отводил глаз от зеркала.
Огромная царапина красовалась на моей шее. Капельки крови все это время проступали через белизну рубашки.
Лучше бы я остался в зале…
XXXI
«Он что, сумасшедший? Лукерий Михайлович, он спятил?».
«Успокойся, Милан, тише. Пусть дочитает».
«Дочитает!? Почему его никто не остановит?».
«Тише…».
Взбешенный Милан дергал красные кулисы. Монотонный голос Дениса раздражал его.
Я задержал его минуту славы.
Лукерий держал за руку взбешенного быка.
На сцену обрушились аплодисменты. Громкие хлопки вбивались в уши, словно гвозди.
«Уходи уже», - прошептал Милан и сделал шаг вперед, остановившись у подножья последней ступеньки.
Я вернулся в огненное закулисье.
Лукерий отпустил руку Милана, заботливо приняв мою. С ним мы вышли из узкой толпы ожидающих и зашли за поворот. Я чувствовал, как судорожно колотится мое сердце. Как иголки в ногах превращают каждый сделанный мною шаг в испытание. Колючая проволока страха окутала мои руки.
Я ждал казни и слегка защурил глаза.
В тонкой линии стиснутых век я увидел протянутую руку.
Крепкое мужское рукопожатие старых товарищей.
«Прими мои поздравления, дорогой друг. И знай – ты все сделал правильно. Эти аплодисменты были заслуженными».
Слова наставники были как никогда искренними. Лукерий не старался сдержать слез. Обняв меня, как сына, он смахнул со щеки соленую каплю.
«Спасибо Вам…», - прошептал я, сжав онемевшими пальцами его крепкое мужское плечо…
Вторая волна хлопков пронеслась над лицеем...
Милан спустился к выходу, бормоча что-то под нос.
Ступенька за ступенькой – и вот уже не слышно голосов и не чувствуется душноты публики. Вечерняя прохлада окутывает его длинные черные волосы, поднимает и опускает, прикрывая надутые щеки.
Пачка спичек дергается при каждом движении неудобного кармана.
«Эй, Милан!» - слышится издалека.
Кирилл приблизился к нему на расстояние вытянутой руки.
«Идешь сегодня?».
«Иду. Наши идут?».
«Наверное. Если будут искать, скажи, что пошел девочек проводить, пусть не ищут».
«Хорошо».
Кирилл не стал отвечать. Слова метались у него на языке, губы дергались, словно на веревочке.
Подул сильный порывистый ветер. Кирилл завернулся поглубже в собственный мундир.
Милан свистнул в след другу. Тот обернулся.
«Нет сигарет?».
«Нет, не взял. Там все будет, не переживай», - ответил через плечо Кирилл и скрылся за поворотом, держа тонкие руки в глубоких карманах.
Милан еще немного постоял, вдыхая чистый воздух улицы. За долгое время, проведенное здесь, он уже привык к нему.
На двору уже глубокая ночь. И только луна да еле живо фонарь освещают пустой переулок. Каждый выдох, словно сигаретный дым, клубится и растворяется, клубится и растворяется…
Возвращаться обратно не хочется. Так бы и стоял здесь. В гордом одиночестве, где никакой выскочка не помешает тебе и не станет у тебя на пути.
Но веселье вот-вот начнется.
Войдя в душное здание, Милан услышал еще одну волну оглушающих аплодисментов и со злостью плюнул в угол.
Собиралась гроза.
Молнии, сверкающие то здесь, то тут, слепили и без того сонные глаза.
Кирилл вернулся через парадный вход. Пройдя по едва заполненному коридору, обменявшись приветствиями с парой хорошеньких гимназисток, он ступил на высокие ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж, откуда раздаются эти прекрасные голоса.
Напевая себе что-то, он вспоминал, как еще полчаса назад стоял вот так же, как эти, вдали, и ждал своей очереди. А сейчас, овеянный славой, он гордо прошелся по широкому каминному залу с высоко поднятой головой. Люди смотрели ему в след, а он, победитель, даже не одарил их взглядом.
Двери в Овальное отворены. Звуки мазурки раздаются в голове, стоит только приблизиться к этому повороту, ведущему прямо к центру. Зачем нам центр? Танцевать настроения нет, хотя оно сейчас и не упавшее, а, напротив, довольно воодушевленное и готовое на подвиги. Заметив ряд знакомых лиц, Кирилл подошел к одному из окон, которое было украшено длинными голубыми лентами.
«Почему не танцуем? Где остальные?» - спросил Кирилл, бросая косые взгляды на такой же ряд гимназисток, подпирающих стены на другой стороне зала.
«Да что-то не хочется. Я бы упал сейчас на свою кровать да уснул, честное слово», - пробурчал Бульба, скрывая случайный зевок.
«А я бы упал на чью-нибудь другую кровать…».