Я поэт, и ты влюбилась в мои стихи

Стала

Выше неба, сильней

Града.

Чтобы цвет голубой

Неба

Сочетался с твоим

Цветом

Нежно-синих полос

Рассвета

И невидимых волн

Летом.

Чтобы алый закат

Ночью

Слушал только твою

Волю…

Разделил бы со мной

Волчью

Мою горькую жизнь –

Долю…

Голубые глаза

Волка

Горделивым твоим

Станом

Любовались одним

Только.

Как в дурмане лесном,

Пьяном,

Видел слезы твои…

Колки…

Слезы – молнии, плач –

Гром.

Потому и поют

Волки

Под высоким твоим

Окном…

Черный вдруг фиолет

Яда

Отравить тебя скажет

Если,

Ты увидишь меня

Рядом,

Не заметив моей

Шерсти.

Выпью я за тебя

Воду,

Отравлюсь за тебя

Ею

И навек обрету

Морду,

Как у волка, и волчью

Шею.

От проклятия спас,

Знаю.

Благодарность не жду,

Что ты…

Мне бы видеть волос

Стаю

Да ресниц золотых

Ноты.

На улыбки твои

Мне бы,

Словно солнце с небес,

Зреть…

Но за лесом густым –

Дебри.

Не увидишь меня

Впредь…

Показать не решусь я

Боле,

Словно гнездышко ты

Птичье,

Свою внешность, своё

Горе,

Я в своём навсегда

Обличье…

На тебя мне смотреть

Мало.

На тебя мне смотреть

Надо,

Только вот моего

Оскала

Ты страшишься сильней

Града.

Я останусь навечно

Зверем,

Только в сердце не будет

Злобы.

Лишь любовью наполнен

Терем.

Я молюсь об одном лишь –

Чтобы:

Чтобы цвет голубой

Неба

Сочетался с твоим

Цветом

Нежно-синих полос

Рассвета

И невидимых волн

Летом.

Чтобы алый закат

Ночью

Слушал только твою

Волю…

Разделил бы со мной

Волчью

Мою горькую жизнь –

Долю…

Голубые глаза

Волка

Горделивым твоим

Станом

Любовались одним

Только.

Как в дурмане лесном,

Пьяном,

Видел слезы твои…

Колки…

Слезы – молнии, плач –

Гром.

Потому и поют

Волки

Под высоким её

Окном…

Я читал свой стих…Читал с такими же эмоциями, с которыми писал его всю вчерашнюю ночь. Я не смотрел на лица: мой взгляд витал где-то над потолком, выше него. Раскидывая руки, я всем телом отдавался энергии стиха, мой разум не думал и не вспоминал следующую строку, словно я писал его сейчас: в эту минуту я был поэтом, сгорающим над собственным же произведением!

В зале кто-то заплакал: я довел молодую даму из третьего ряда до слез. Я был бы расстроен, если бы обидел ее грубыми словами. Но ведь она плакала от счастья! Именно так плачут, пораженные неведомой силой слова!

Из-за кулис смотрели на меня, как смотрят на живого мертвеца: им не верится, что я еще жив.

Я сделал шаг назад и поклонился.

И шум в ушах затянул пеленою мое сознание…