Страница 42 из 191
- Врешь,- выдохнула я.
- Вру,- согласился он,- я не буду смеяться.
- Все равно не скажу,- не согласилась я.
- Два раза,- выдала меня Кэтис.
- Убью,- пригрозила я, закрывая глаза.
- Не так уж плохо,- попытался утешить меня Алан.
- Ага! – обиженно пробормотала я, отворачиваясь от него.
- Нужна еще ловкость и сноровка.
- Но ты же не упал! – выкрикнула я.
- Я думал, куда поставить ногу или руку, а ты? – прошептал он, словно доверяя секрет. Его глаза мерцали надо мной, завлекая, обольщая, лишая последних крох сопротивления. Нежностью, любовью, обещанием.
- Не всегда,- вздохнула я.
- Я в первый раз едва не сорвался…и был без страховки…- тихо-тихо сказал он мне, и я видела по его лицу, что это правда.
- Что ж ты так?! – только подумаю, что он мог погибнуть… У меня руки трясутся, и хочется схватить его и никогда не отпускать. И глаза слезами наливаются.
Так и вижу его тело, сорвавшиеся с тысячной высоты. Раскинутые криво руки, светлые волосы, смятая бумажная фигурка, словно сломанная кукла…
Кости, вывернутые под невозможными углами, закрытые глаза, и лицо, изувеченное предсмертным ужасом.
Зачем мы кому-то здесь? Зачем кто-то нас создал? Или он наслаждался так же, как и я, рисуя в экстазе, проживая жизнь героев, каждое мгновенье, испытывая их эмоции, рыдая с ними, но если им суждено умереть, то…
Они умрут.
Потому что у каждой картины есть конец.
И возможно он такой.
Иногда…
Так должно быть….
- Совсем как ты,- улыбнулся Алан.
- Я вообще-то выше не полезла бы! Я так баловалась! - оправдывалась я.
Почему я перед ним оправдываюсь?
Он же не любит меня!
- Иногда баловства хватает, чтобы умереть,- печально изрек Алан. Казалось, он сейчас заплачет,- или недоглядеть что-то и все… Хана.
- А тебя спалили? – мне хотелось узнать, чем все закончилось.
- Что? – он меня не понял.
Я потрясла в воздухе рукой, подыскивая нужное слово.
- Поймали! – оперлась спиной о стену, садясь.
Он покачал головой:
- Нет, но то мгновение, когда я понял, что могу умереть.
Каленым железом по коже.
Ядовитым дождем.
Ужасом, выворачивающим душу.
- Изменило меня,- закончил он.
- Что ты за ребенок был? – Задумалась я вслух.- А сейчас такой…- я изучала его черты – высокий лоб, греческий нос, мягкие овалы щек, словно это была стена, за которой спрятан клад – его душа,- благоразумный.
- Теперь,- с горечью прошептал он,- лишь теперь.
- А что случилось тогда? – спросила я, но потому, как он сжал зубы, поняла, что я зря полезла в его прошлое.
- Ничего,- соврал он.
- Да, можешь не рассказывать,- махнула я рукой.- А ты стихи пишешь? – вспомнила я вечер в клубе.
Алан посмотрел сначала в одну сторону, затем в другую, как будто его могли подслушать:
- Нет.
- Лгунишка,- хихикнула Кэтис, накручивая прядь ослепительно-черных волос на палец.
- И что? – спросил он, оборачиваясь к ней.
Она пожала плечами.
- Почитай,- попросила я.
Мне хотелось музыки. Чего-то светлого, прекрасного, таинственного.
Чарующего.
Почему-то мне казалось, что его стихи будут именно такими.
Влюбленная идиотка!
Алан долго отнекивался, но мы его заставили.
Мы сидим у костра, бросающего алые блики на наши лица, а за спиной трепещет тьма…
Разворачивает огромные пушистые крылья, чтобы укутать нас.
Алан достает странный предмет, похожий на коробку, и раскладывает его. Долго возится с деревянными панелями.
Повисают тонкие, светлые струны. Перетекают блики на золотистых дощечках. Чем то этот предмет напоминает нашу гитару.
Это так удивительно и прекрасно…
Уметь сделать, сотворить, изменить что-то.
Придумать…