Страница 21 из 26
7
Неужели в этих платьях они ходят каждый день? Но как?
Мария Луиза стояла в жёлтом с золотым отливом платье для торжеств, в одном из тех самых, которые её матушка Жозефина де Сансильмонт всё же настояла взять с собой в дорогу. Сколько, интересно, оно весит? Фунтов 60, не меньше, а то и больше. Бесконечные юбки, кружева, воланы, корсет, фижмы. Дома в Санси она надела это платье всего один раз, когда примеряла. И вообще, в замке юная маркиза предпочитала носить «домашние» платья, достаточно просто сшитые и без корсета. А ещё туфли нещадно жмут ноги. И это не бал, а обычный вечер за игрой в карты, распитием вина и поеданием фруктов. Сначала, когда мадам Бете предложила Марии Луизе трость, та отказалась. Она же не старушка. Но теперь жалела о своём поспешном решении. И чувствовала себя закованным в латы рыцарем. Только вместо металла кружева. Ну да, и ещё корсет – настоящая пытка. Врезается в рёбра так, что невозможно дышать.
«Что же это за бредовая мода, если в платье трудно ходить?»
Салон Изобилия в этот вечер оказался особенно многолюден. Шикарные дамы в полонезах, сшитых по последнему слову моды, сидели в креслах или степенно, а вернее – с трудом, прохаживались от одной стены к другой в сопровождении своих кавалеров. Многие из них зачем-то держали в руках зонтики, будто с расписанного живописью потолка с минуты на минуту должен хлынуть дождь. Мария Луиза будто ступила в неведомое царство. Шаг – и захлопнувшаяся за ней дверь навсегда отрезала путь назад. Мадам де Бете нетерпеливо толкнула в спину.
– Смелее, дитя моё, смелее.
На Марию Луизу мгновенно обрушился поток разговоров, перешёптываний.
– Почему королева игнорирует вечера в Версале? Разве ей неприятно наше общество? – спрашивала одна пожилая дама у другой пожилой дамы.
– Ей скучно, моя милая. Она молода ещё для того, чтобы проводить время с такими старухами, как мы.
– Но в этом салоне собираются не только старухи! – воскликнула первая дама. – Здесь полно молодёжи. Например, герцог Дамор Пропре...
– Герцогу Дамор Пропре уже за сорок! – возразила вторая дама.
– Ой, разве это возраст?
– Для нас с вами, матушка, нет. Но для молодой королевы...
– Ну, хорошо. А граф Дартуа?
– А вы разве видите сегодня в нашем обществе графа Дартуа? Он давно в Трианоне, любезная.
– И долго вы будете слушать чужие разговоры? – спросила мадам де Бете, щуря и без того маленькие глазки. Сейчас они смотрелись щёлочками на круглом расплывшемся лице.
Мария Луиза покраснела. В самом деле, у неё возникло ощущение, что она подслушала чужой разговор. Хотя говорили пожилые дамы вполне открыто, но вполголоса.
– Они беседовали о герцоге Дамор Пропре, – сказала Мария Луиза мадам де Бете. – Но ведь он где-то здесь. А они так спокойно о нём говорят.
– Они не рассказывают о нём ничего непристойного. К тому же... – мадам де Бете истерично хихикнула. – А вот и герцог. Моё почтение, ваша светлость, я привела девушку, о которой говорила.
Герцог Ленуар Дамор Пропре вальяжно расположил своё большое упитанное тело в обитом алым бархатом кресле. Уже пять минут он наблюдал за вошедшей вместе с Анжелой девушкой. Хороша. Несомненно, хороша. Неплохо сложена. Чувствуется порода. Пожалуй, он мог бы стать её покровителем и постоянным любовником. Давно в этом дворце не появлялись такие редкие экземпляры. И если не подсуетиться, то её переманят молодые хлыщи из Трианона. Чёртовы подлипалы! Несносная королева! Мария Антуанетта решила наплевать на традиции и покинула Версаль, покинула своего короля Людовика ХVI. А он, как собачонка, бегает теперь за ней, покорный прихотям самой Марии Антуанетты и этой интриганки графини Жюли де Полиньяк. А ещё братец короля граф Дартуа. Да ну их всех к чёрту! Весь цвет аристократии есть, был и будет в Версале!
Мария Луиза почувствовала себя очень неуютно под пристальным взглядом зелёно-карих прищуренных глаз герцога Дамора Пропре. Он очень неприятно улыбался, не разжимая губ, отчего лицо его становилось ещё более громоздким. Мария Луиза почему-то подумала о том, что голова герцога совершенно не подходит к его туловищу. Эту голову будто бы сняли с другого, более крупного человека и приставили к коротконогому шарообразному телу Ленуара Дамор Пропре.
– Вы маркиза де Сансильмонт? – тихо спросил герцог.
Его тон имел столь интимные нотки, что Мария Луиза смутилась.
– Да.
– И вы хотите быть представлены королеве?
– Да, хочу.
– Вы любите живопись? – неожиданно сменил тему герцог.
– Люблю, – просто ответила Мария Луиза. – Более того, я сама немного пишу.
– И что же вы предпочитаете писать?
Ленуар Дамор Пропре обводил взглядом фигуру Марии Луизы вверх-вниз, вверх-вниз.
– Мне нравится писать людей. Я только не очень умею обращаться с красками. У меня больше получается углём.
– А вы могли бы нарисовать меня? – улыбка герцога становилась шире, при этом он умудрялся не размыкать губ.
– Могла бы, почему нет, – ответила Мария Луиза, не понимая, к чему клонит этот высокомерный господин в тёмно-бордовом камзоле, так пристально, так настойчиво её разглядывающий.
– Значит, вы согласны?
– Согласна на что?
– Рисовать меня?
– И когда вы хотите чтобы я вас рисовала? – спросила Мария Луиза, понимая, что за обычными словами скрывается какой-то другой смысл. Но какой, она понять пока была не в состоянии.
– Сегодня ночью, к примеру.
– Ночью?
Герцог Дамор Пропре расхохотался. В самом деле, забавная девочка. Похоже, совершенно не искушённая.