Страница 22 из 26
– Я думаю, ночью, при свечах, будет интимнее, – сквозь смех, с трудом произнёс Ленуар. – И вас, я надеюсь, не смутит, что я буду голым.
– Голым? – Мария Луиза почувствовала, как горячая волна приливает к её лицу.
Наверное, она красная, как висящий на стене гобелен, изображающий какую-то сцену из античной мифологии.
– Вас это смущает?
– Нисколько, – ответила Мария Луиза, разозлившись. – Знаете, я каждый день вижу голых неприятных мужчин, совершенно не воспитанных и бесцеремонных, – девушка почувствовала, что мадам де Бете толкнула её в бок локтем. – Но мне казалось, таким мужчинам место в деревне на сеновале, а не в салонах Версаля. Или я ошибаюсь?
В салоне стало тихо. Так тихо, что можно было услышать шум листвы за окном. Мария Луиза и не предполагала, что их разговор с герцогом не просто слушают, а внимательно слушают. Мадам де Бете стояла рядом растерянная. Её бледность не скрывала даже пудра.
Герцог перестал смеяться и, не отрываясь, смотрел в глаза Марии Луизе. По выражению его лица невозможно было прочесть, о чём он думает. Затем Ленуар Дамор Пропре громко расхохотался. И вместе с ним засмеялось всё. Дамы, кавалеры, даже изображения на картинах.
– Так вы хотите быть представленной королеве? – как ни в чём не бывало спросил герцог.
– Я уже сказала, что да, – этот визит утомлял Марию Луизу.
Ей хотелось развернуться и убежать, скинув тяжёлое, неудобное платье, отшвырнуть жмущие ноги туфли.
– Превосходно. Мы продолжим этот разговор чуть позже. И если вы будете вести себя хорошо, возможно, в ближайший месяц увидите Марию Антуанетту.
Мадам Бете с неприязнью смотрела на маркизу де Сансильмонт. Прошли годы, а Анжела всё никак не может смириться с тем, что Ленуар давно потерян для неё. Да, мадам Бете знала – герцог никогда не любил её, но... Анжела до сих пор ревновала Дамор Пропре к каждой выбранной ею самой пассии. Нелюбимая, но необходимая. Всю свою жизнь. Всю жизнь на втором месте. А мадам Бете так мечтала о первых ролях в дворцовой игре! Во время своих грёз она забывала обо всём: о своём низком происхождении, о нищем детстве, о давно минувших буднях уличной торговки. Герцог открыл для неё двери дворца, в которые Анжела самостоятельно никогда бы не вошла. Но войдя в них, Анжела понимала, что дальше комнат слуг ей никто пройти не позволит. Все, и в том числе сама мадам Бете, знали цену фальшивому титулу. Делали вид, что так и должно быть. Но это только пока. Пока Анжела была нужна герцогу Дамор Пропре.
***
Из дневниковых записей Марии Луизы:
«Возможно... в ближайший месяц?! Он что, издевается, этот герцог? Пресвятая Дева Мария, я чувствую себя лишней во дворце. Весь этот праздник жизни явно не для меня. Почему там, в Санси, всё было так просто и понятно? Там была Селя, дядюшка Джо, жители деревни. Наконец, там была моя мама. Теперь даже она кажется мне такой родной... А здесь мадам Бете, герцог, странные люди, которых я никогда не видела. Здесь я впервые узнала о том, что бывает, когда у человека нет денег. Если у тебя нет денег – значит, ты никто. Пустое место. Тебя воспринимают не более чем игрушкой. Позабавиться и выбросить. Этого хочет герцог Дамор Пропре, я знаю. Мне очень одиноко. Так одиноко, как не было никогда в жизни.
Мне почему-то вспомнился человек из моего сна, которого я встретила по прибытии в Париж. Что это? Совпадение? Предупреждение о моей грядущей судьбе? Мне страшно. Я не знаю, что мне делать. Я никогда не смогу отдаться герцогу. Он мне противен! Старый, отвратительный развратник! А весь двор смотрит на меня, ожидая моего решения. Мадам Бете говорит, что если я не выполню желание Дамор Пропре, то стану изгоем. Меня перестанут замечать.
Говорят, в Версале есть привидения. Похоже, мадам Бете думает, что я прекрасно впишусь в их прозрачное общество.
На следующий после разговора с герцогом день я снова его увидела. Теперь уже в салоне Дианы. В этот день два престарелых графа развлекались игрой в бильярд. Дамор Пропре не играл. Он сидел среди дам на возвышении и наблюдал, иногда бросая на меня страстные взгляды. Правда, через некоторое время я стала ловить на себе другие взгляды, полные злобы и презрения. Дама старше меня по виду лет на десять, с причёской а-ля экзотический сад, восседала на кресле как раз напротив нас с мадам Бете. Дама то морщила длинный нос, то подносила к глазам лорнет, то щурилась, то неистово обмахивалась веером. Хотя в салоне было совсем не жарко. А потом начинала через свой лорнет смотреть на меня. Сначала я отгоняла мысли о том, что смотрит дама на меня. Ей что, больше некуда смотреть? Тем более – она меня не знает. Но потом убедилась, что, видимо, некуда. Она не просто смотрела. В её взгляде читалось столько всего сразу... Неприязнь, надменность, чувство собственного превосходства.
– Мадам Бете, – в конце концов я не выдержала. – Может, вы мне объясните, почему вон та мадам напротив нас так на меня смотрит?
– Охотно, дитя моё, охотно, – мадам де Бете так обрадовалась моему вопросу, что я пожалела, что задала его. – Это графиня Иветта де Монпасье. Бывшая возлюбленная герцога Дамор Пропре. Говорят, сейчас она у него в немилости. Ведь он уже нашёл себе новую...
Мадам Бете многозначительно замолчала, посмотрев на меня.
Пресвятая Дева Мария, да они здесь даже ничего не скрывают. Вся моя жизнь отныне на виду у напыщенных сумасшедших. Может, мне вернуться в Санси? Может, проигнорировать всё и вернуться? Но я представила себе выражение лица моей матушки, представила, как она будет причитать днями и ночами о будущем своей непутёвой дочери. И я буду слышать эти причитания до самой её или своей смерти... Не может быть, чтобы не было выхода. И тогда мне в голову пришла одна совершенно безумная идея...»