В космической пустоте

Это была Дана, как он и предполагал. Ее лицо было спокойным, умиротворенным, впервые за все время их знакомства. Ее глаза были закрыты, а губы изогнуты в слабой улыбке. Она могла бы спать, если бы не огромная рана на ее груди.

— Она хотела тебя видеть, — сказал Хорват срывающимся от волнения голосом. — Она хотела, чтобы я отнес ее к тебе, но ушла из жизни прежде, чем я успел до тебя добраться.

Сердце Телдина похолодело в груди, и слезы, которые он не мог себе позволить, жгли глаза. Если он позволит себе заплакать, то никогда не сможет остановиться. Это была еще одна смерть, еще одна невинность, лежащая у его ног, на этот раз в буквальном смысле. Ответственность лежала именно на нем. Он и его ноша принесли смерть другому другу. Он опустился на колени рядом с неподвижной фигурой и нежно коснулся рукой ее щеки.

Холод в его груди вспыхнул огнем. Он запрокинул голову и завыл от боли и ярости, глядя на мерцающие цвета потока. — Черт бы вас побрал! — закричал он. — Будьте вы прокляты до самой Бездны! Если бы кто-нибудь спросил, он не смог бы сказать, кого проклинает. Неогов, умирающую незнакомку, которая возложила на него это бремя, это проклятие… или, может быть, себя самого.

Мягкая рука легла ему на плечо. Он попытался стряхнуть ее, но хватка усилилась. Он посмотрел во встревоженные глаза Сильвии. — Я отведу вас вниз, — мягко сказала она.

Его гнев сменился тупой болью. Он опустил голову. — Хорошо, — пробормотал он. Хорват и Сильвия помогли ему подняться, и она повела его прочь.

*****

Приссит Нерро шел по залитым красным светом помещениям для рабов «паука смерти». Со всех сторон неоги слышал свистящую речь своих соплеменников, грохочущее рычание коричневых громадин и стоны выживших рабов. Обычно он испытывал яростную и жгучую гордость, которая приходила при виде его имущества: его рабов, его коричневых громадных слуг, его менее важных родичей неоги — тоже рабов, и больше всего, самого великого корабля под названием «Жнец Космоса». Теперь гордость захлестнула волна гнева. Нерро зашипел от ярости и разочарования. Ему хотелось наброситься на раба, разорвать его человеческую плоть, попробовать горячую кровь жертвы, но он знал, что слишком много рабов уже погибло сегодня, что ему не стоит убивать еще одного, даже ради достойной цели успокоить свой мятущийся дух.

Еще один неоги шел в коридоре впереди Нерро, осторожно пробираясь вперед, его когти стучали по хрустальной палубе. Узор цветной окраски на мехе другого неоги определил его как второго в команде «Жнеца Космоса». Его звали Приссит Ульм. Приссит Нерро чуял страх своего брата – из одного выводка, и это, по крайней мере, было некоторым утешением. Приз, который искал Нерро, все еще был вне его досягаемости, возможно, дальше, чем когда-либо, особенно после сегодняшней неудачи, но, по крайней мере, повелитель знал, что он по-прежнему внушает страх и уважение своим подчиненным.

— Мастер Приссит Нерро, — прошипел подчиненный неоги, склонив голову в знак уважения. — Плененное мясо приготовлено, как вы приказали.

Нерро прорычал в удовлетворении. — Отведи меня к нему, — приказал он. Плененный человек находился в одной из рабских камер. Он лежал на жестком деревянном поддоне, его конечности были связаны, чтобы предотвратить побег или нападение. Его одежда была сорвана, оставив его голым и беззащитным. Нерро осмотрел его с изменяющимся интересом. Этот человек был стар, очевидно, старше, чем позволено было быть любому рабу неоги. Его тело иссохло, белая кожа покрылась морщинами. Нерро поймал себя на том, что гадает, каково будет на вкус мясо жертвы, улучшит или ухудшит вкус его возраст, но тотчас отбросил эту мысль. Эта еда, вероятно, была слишком старой, чтобы быть съедобной, за исключением крайней необходимости. И снова Нерро поймал себя на том, что удивляется странным привычкам этих людей. Почему они оставили такого, как этот, жить так долго? Чтобы он ел пищу, которую можно отдать другим, более достойным существам? До полного увядания? Это было чистой воды расточительство, а расточительство вызывало отвращение и гнев у Приссита Нерро.

Человек был без сознания, отметил Нерро. Возможно, из-за потери крови из глубокой раны на груди человека. Нерро приблизил голову к ране и принюхался. Запекшаяся, или нет, кровь существа все еще пахла аппетитно.

— Мастер Приссит Нерро, — тихо произнес Приссит Ульм.

Нерро повернулся к нему со злостью. — Что такое? — требовательно спросил он.

— Мы считаем, что он умирает, Мастер Приссит Нерро.

Нерро на мгновение задумался. — Если это правда, — прошипел он, — то хорошо, что ты мне сказал. Нужно многое сделать, многое узнать, и если время, оставшееся для этого, ограничено, то лучше это узнать заранее. — Разбуди его, — приказал Приссит Нерро.

*****

Все, что знал Шандесс — это боль. Его тело горело огнем, его мысли были наполнены им. Тьма была вокруг него, и эта тьма тоже танцевала от боли.

Он смутно ощущал свое тело. Он знал, что лежит на спине, на твердой поверхности, и знал, что ему не холодно. Но больше всего он знал, что его грудь болит от боли, которая безошибочно говорит о приближающейся смерти.

Что-то схватило его за челюсть, заставило открыть рот. Он почувствовал, как что-то холодное и твердое безжалостно вонзилось ему в зубы, а затем в горло ударила жидкость, обжигающая, как вся дешевая выпивка, которую он выпил на дюжине планет, вся вместе взятая одним резким глотком. Он закашлялся, и боль разорвала его грудь. — «Это, должно быть, смерть», — подумал он.

Но он почему-то не умер. На самом деле он почувствовал, как к его телу и разуму возвращается контроль. После первого приступа мучений, боль, казалось, отступила до приемлемого уровня. Он заставил себя открыть глаза.

Какое-то мгновение его мозг не мог понять, что он видит, но затем смысл дошел до него. Он снова зажмурился, чтобы отгородиться от этой сцены и отрицать реальность происходящего, если бы смог. Он бы закричал от ужаса, но не смог сделать достаточно глубокий вдох.

Он находился в маленькой комнате или камере, примерно пяти футов в ширину и не более того в длину. Стены и потолок были тускло-черными, и единственным источником света был маленький диск над головой, который светился тусклым кроваво-красным светом. Два лица стояли над ним, глядя на него сверху вниз. Но это были не человеческие лица. Они больше походили на головы гигантских змей — или, возможно, мурен, которых он видел на одном из миров, где побывал. Их ухмыляющиеся рты были полны игольчатых зубов, а маленькие глазки были красными и пристально смотрели.

Шандесс знал, что умирает, но он также внезапно понял, что есть вещи, которых он боится больше, чем смерти. Инстинктивно он попытался отбиться от отвратительных тварей руками, но обнаружил, что его запястья и лодыжки, когда он попытался пошевелить ими, надежно связаны. И он издал глубокий стон.

— Увядшее мясо, глаза открыты. Этот голос никогда не мог исходить из человеческого горла. Это был голос гигантской змеи, если такое существо вообще могло говорить. По исковерканным словам Шандесс понял, что чудовище борется с чужим языком. — Мясо глаза открывать, — повторил свистящий голос, — или веки от мяса отрывать дыры.

Шандесс заставил себя снова открыть глаза. Один из монстров попятился. Это был ближайший из тех, кто заговорил. — Хорошо, — сказал неоги. — Теперь, мясо, скажи — «Мастер Приссит Нерро». Мясо, говори! Шандесс не мог заставить свое горло работать. Чудовище наклонило голову, пока его зубы не оказались на расстоянии вытянутой руки от лица старика. Его дыхание, пахнущее разложением, омыло его, и слюна капала на лицо. — Мясо говори!

Шандесс выдавил из себя эти слова. Его голос был похож на карканье. — Мастер Приссит Нерро.

Неоги поднялся на дыбы. — Да, Мастер, — выдохнул он. — Мясо повинуется. Если нет… — рот существа широко раскрылся в злобной ухмылке, — если нет, мастер разорвет мясо. Мастер выпотрошит мясо. Мастер вытягивать плоть из кости. Но мясо повинуется, мастер мясо убивает быстро. Голос монстра стал почти льстивым. — Сейчас. Мясо отвечает на вопросы?