В космической пустоте

Серия «Спеллджамминг»

Книга 2

Найджел Финдли

В космической пустоте

Перевод с английского Белоголова А.Б.

Глава 1

Была ночь, но такой ночи Телдин Мур еще никогда не видел. Небо было темное, как глубокая бархатная чернота, а звезды ярче, непосредственнее, и как-то ближе. Если бы он только мог взобраться на наблюдательный пункт корабля гномов, подумал Телдин, взобраться туда, где на маленькой платформе находился наблюдатель… Он мог бы дотронуться до звезды, сорвать ее с неба и держать в руке, как драгоценный, холодно поблескивающий камень. Он удобнее прислонил свое худое, долговязое тело к правому борту корабля и откинулся назад, чтобы смотреть прямо вверх, и откинул прядь волос с глаз.

Телдин был мужчиной тридцати двух лет, чуть ниже шести футов ростом и легкого телосложения. Черты его лица были точеными, почти красивыми, как ему говорили много раз, но в приятном смысле, и скорее привлекательными, чем красивыми. Его улыбка была теплой и обаятельной, и женщин привлекало то, как искрились его поразительные васильковые глаза. Его волосы песочного цвета курчавились от природы, что затрудняло контроль над прической, если он не стриг их достаточно близко к голове. Несмотря на тонкую талию, у него были довольно широкие плечи и тонкие руки, которые были удивительно сильными, хотя и не демонстрировали крупных мышц.

Палуба судна странно покачивалась под его ногами, совсем не так, как маленькие речные лодки, знакомые Телдину. Она рванулась вверх, как живая, и Телдин крепче ухватился за поручень. Приготовившись к головокружению, которого он так боялся, но которое, как, ни странно, еще не наступило, он повернулся и посмотрел вниз.

Внизу была земля, а не река или океан, земля, которая простиралась от горизонта до горизонта в свете двух из трех лун Кринна, выглядя как гобелен из самых сложных деталей. Корабль гномов неуклонно набирал высоту с тех пор, как оторвался от горы Маунт Невемайнд, и Телдин уже был так же высоко над землей, как самая высокая горная вершина. Его дом — единственное окружение, которое он когда-либо знал или мечтал узнать, — находился в двух лигах и более под ним и удалялся с каждым мгновением.

Печаль пронзила его, скорбь по тому, что он потерял, от чего отказался, возможно, навсегда. На мгновение он попытался различить знакомые ориентиры, которыми была отмечена его жизнь: поля, зернохранилища, торговые города, реки и холмы, где паслись крепкие, выносливые овцы, не обращая внимания на корабль, который поднимался в небо над их головами — так же, как и он сам, всего несколько недель назад. Какая-то его часть хотела как можно дольше держаться за это знакомое, безопасное место.

Но то, что он там видел, было небезопасно, с болью вспомнил он. Смерть была под ним, смерть, пришедшая с того же самого неба, которое теперь манило его. Ему хотелось плакать, как ребенку, о тех, кого он знал. И о тех, кто умер: о друзьях, о гномах — ремесленниках, которые помогали ему, когда никто другой не мог помочь. И, самое главное, о Гомдже — том иногда шутовском, иногда благородном существе, которое пожертвовало собой, чтобы Телдин мог жить. По крайней мере, гифф встретил свой конец так, как он всегда желал, в битве с превосходящими силами противника. Как и желало существо с бочкообразной грудью, его смерть что-то значила, и в эти последние мгновения он понял это. Сможет ли Телдин сказать то же самое, когда придет его время? Эта мысль никогда прежде не тревожила его. Какое значение имеет «хорошая смерть» для деревенского парня?

Вот и все, кем был Телдин, и до недавнего времени он только об этом и думал. Его дом всегда был его землей, и со времен войны он никогда не хотел большего. Мир велик, как всегда говорил ему дед, но у него не было никакого желания увидеть его больше, чем обширные фермерские угодья его семьи. Мысль о том, что существуют другие миры, другие земли за пределами лун, никогда не приходила ему в голову, пока странный корабль не рухнул с неба и не вырвал Телдина из его комфортной жизни.

Снасти над головой тихо жаловались, когда порыв ночного ветра раскачивал корабль. Чтобы согреться, он плотнее закутался в плащ, который ему отдала тяжело раненная незнакомка — небесная путешественница, эта заклинательница космических полетов. Ее смерть была первой — мирная смерть, как бывает в таких случаях, когда она тихо ушла из жизни, несмотря на все попытки Телдина предотвратить ее, там, среди искореженных обломков ее корабля и дома Телдина. И эта смерть была не последней.

Он вспомнил, как приближался корабль-паук, как огромная черная фигура бесшумно опускалась с ночного неба. И с ней пришли ужасные твари. Те, что поменьше — наполовину пауки, наполовину угри, — и те, что намного больше, с раздирающими когтями и лязгающими жвалами. Другие погибли, и их смерть была далеко не мирной.

Усилием воли Телдин оторвал взгляд от земли и снова обратил его к небу. Вот где была его жизнь сейчас, и где она должна быть теперь — вдали от земли, которая дала ему жизнь и приютила его на тридцать лет. Теперь его жизнь будет среди звезд. Он поежился, но не от холода. Возможно, ища утешения, он провел рукой по грубой ткани плаща, ничем не отличавшейся от ткани любого другого дорожного плаща, но почему-то чуть более холодной, чем могла быть ткань. Это был странный дар от той, кто знал, что она умирает, но очень важный, если верить ее словам. Телдин вспомнил в сотый, или тысячный раз последние загадочные слова умирающей путешественницы: — «Возьми плащ. Держи это подальше от неоги. Передай его создателям плаща». Эти слова все еще казались ему такими же бессмысленными, как и тогда, когда он впервые услышал их. Он пожал плечами, отодвигая эти слова на задний план. До сих пор его жизнь была совершенно свободна от каких-либо тайн. Ему придется научиться справляться с такими вещами.

Судно слегка накренилось, когда ветер подул через его траверз. Холодный ветерок ласкал лицо Телдина. Он глубоко вдохнул носом, надеясь в последний раз уловить знакомые запахи скошенной травы, цветов и густой запах хорошей коричневой земли, но он был уже слишком высоко. Здешние ветры были чистыми и свежими — стерильными, как говорила ему одна часть его мозга, лишенными жизни; свежими, возражала другая часть, новыми и полными обещаний.

Он снова посмотрел вниз и громко ахнул от удивления. Вид внизу сменился с плоского гобелена на что-то, что он вряд ли смог бы описать даже самому себе. Земля изгибалась влево и вправо огромными широкими дугами. Плоская, как стол, земля, которую его эмоции воспринимали такой знакомой, превратилась в сферу. Он знал из школы, что мир круглый, но знать это и самому увидеть — это две совершенно разные вещи. Сфера, которая была Кринном, предстала перед ним во всем своем великолепии.

Небо вверху, или внизу было ясным, но вдалеке виднелись омытые лунным светом гряды облаков, раскинувшиеся подобно призрачному безжизненному пейзажу. Он больше не мог различить никаких ориентиров, но там… это, должно быть, был великий океан. Он тщетно пытался вспомнить его название. Огромная метеорологическая система, спираль, была неподвижна, если смотреть с этой высоты, но очертания растерзанных облаков все еще, казалось, подразумевали неистовое действие.

Он повернулся направо, к корме корабля. Там далекая оконечность планеты казалась пылающей золотом. Затем, в безмолвном сотрясении света, над краем мира появилась солнечная дуга.

Телдин отвернулся, вытирая слезящиеся глаза. Только сейчас он заметил маленькую фигурку, стоявшую у перил рядом с ним. Голова человека, увенчанная копной седых косичек, едва доставала ему до пояса.

Гном ухмыльнулся ему, сверкнув белыми зубами на темном, загорелом от ветра лице. — Впечатляет, не правда ли? — спросил он. — Наблюдение восхода солнца из космоса — одно из величайших даров, которые дает нам вселенная. Для меня это все еще удивительно, даже после всех прошедших лет.

Телдин напряг память, пытаясь вспомнить имя гнома, и был поражен вежливостью маленького человека, который говорил медленно. — Да, — сказал он слабым голосом, — впечатляет. Он вздохнул и признал свое поражение. — Вы… Висдор?