Должница

Кресло скрипнуло – с перекошенным лицом Кирилл вскочил на ноги.

- Так, может, вы и без меня здесь справитесь?!

- Пожалуйста… пусть он уйдет! - молюсь я.

Всего один щелчок пальцев, и Кирилла выпроваживают из номера. Не благодаря моей просьбе. Это было желание влиятельного человека, и только.

-  Девочка, твое тело просто божественное, не правда ли?

Все произошло за секунду. Грубо схватив меня за плечо, Руднев повернул меня боком и сжал в своих руках мою обнаженную грудь, вырывая мой шумный вдох. Загорелые руки зверя оставляли следы на моей молочной коже. Зверь играл со мной, не спуская с меня янтарных глаз, пока я едва стояла на ногах, сгорая от стыда.

- Тебе нравится, Аля?

- Идите к черту… - сквозь зубы.

Я глотаю сухой воздух, широко распахивая глаза. Рука Руднева перехватывает мое лицо, а второй он продолжает забавляться с моим телом.

- На меня смотри.

Руки чужого мужчины опускаются ниже, его грубые пальцы проходят по внутренней стороне бедра и заставляют развести их в стороны. Я дергаюсь, но больше от бессилия. Я сама согласилась на это. Я сама пошла на это.

- Убить меня смогла, Аля, и ножки раздвинуть тоже сможешь, - отрезал Артем.

Да, у этого зверя было имя. Милое имя Артем.

Воздух покидает мои легкие, когда его руки приникают к самому сокровенному.

Я упираюсь в мужскую грудь, но не отталкиваю. Мне страшно. В глазах стоят слезы, но в договор они не входят. Никаких слез, никакого сопротивления, только то, что чужой мужчина должен овладеть мною, а я – родить ему наследника.

- Поцелуй меня, девочка. Сама.

Глава 2

- Поцелуй меня, девочка. Сама.

- Ни за что!

Мужские прикосновения не приносили боли, но они дарили желание умереть прямо здесь и сейчас.

Он наказывает. Жестоко и показательно.

- Тебе нравится, как я ласкаю тебя, Аля? Скажи мне: это стоило тех денег, что вам заплатили за аферу?

- Я ненавижу вас… - сжимаю челюсти.

- Упругая грудь... Женственные изгибы, огонь в глазах, немного страха и гордость – адская смесь. Как же твой парень сумел тебя завоевать? Или ты быстро отдалась ему?

Хочу заткнуть уши, лишь бы не слышать его грязный шепот. Но закрываю только глаза. И с ненавистью чувствую его прикосновения.

- До чего же ты прекрасна, Аля. Сладкая девочка.

Я судорожно глотаю воздух, когда перестаю чувствовать его интимные прикосновения на себе. А затем Руднев толкает меня спиной на кровать.

«Десять минут, всего десять минут… Правда?», - молюсь я.

Снизу вверх, лежа обнаженной на холодной кровати, я смотрела на своего палача. Каждый его шаг вынуждал меня съеживаться, а от холода тяжелая грудь покрывалась мурашками. От холода и голодного взгляда зверя.

Руднев начинает раздеваться, и его обнаженное тело выглядит еще более внушительным. Он уже близко, его руки окутывают мои запястья, его горячее и сильное тело касается моего – полностью обнаженного, а мне становится еще тяжелее воспринимать эту пошлую реальность.

И я не выдерживаю. Я скольжу выше по кровати, пока не упираюсь в спинку, а затем меня грубо переворачивают грудью на шелковую постель, скрещивая руки за спиной.

- Постойте! Я передумала, лучше смерть… - всхлипываю я, глуша в себе рыдания.

И меня отпускают. Я чувствую свободу рук и движений, хочу подняться, вот только в номер сразу же заталкивают Кирилла, и я слышу в нем совсем чужое:

- Аля, ты думаешь только о себе! Если ты сейчас не успокоишься, то нас обоих убьют или отправят за решетку… Подумай хотя бы обо мне, Аля!

Меня переклинивает. Вмиг. И теперь вместо слез меня пробивает судорогой. Я не поняла, в какой момент я почувствовала отвращение к тому, кого я люблю.

Его ведут на выход, а грубая рука Руднева тянет мое лицо выше, чтобы прошептать в самое ухо:

- Я могу остановиться и выйти из номера. Один. Вот только вы оба из номера уже не выйдете. Ты не плакала, когда убивала меня, Аля, поэтому сейчас прислушайся к своему тряпке-мужику. Или же… я уйду отсюда, так и не тронув тебя. В таком случае тебе придется умолять меня взять тебя.

Я молчу.

- Мы можем продолжать? – вкрадчиво спрашивает Руднев.

- Все в порядке, - выдавливаю я.

- Я повторю вопрос. Мы можем продолжать?

- Да.

- Умница. Теперь открой свой ротик, Аля.

Я выполняю приказ, и несколько его пальцев тут же проникает внутрь, касаясь моего языка, играя с ним и наказывая меня. Я чувствую между бедер твердое мужское желание, но вместо того, чтобы побыстрее это закончить, Руднев сперва делает несколько движений влажными пальцами. Они проникают в меня резко, глубоко, заставляя меня каждый раз выгибаться в попытке избежать этого испытания. В постели с Кириллом я не знала таких жестов, и происходящее сейчас доводило меня до шокового состояния.

А в следующий миг он резко выходит из меня, подставляя на смену пальцам что-то большое, твердое и горячее. Я глотаю сухой воздух, глуша в себе чуждые эмоции, и принимаю его в себя. Нелюбимого, чужого. Это дается тяжело, и вскоре я зажмуриваюсь от усиливающейся боли. Часто дышу. И не понимаю, что происходит, когда в один момент я чувствую распирающую меня боль. С Кириллом такого не было.

Тогда Руднев перехватывает меня покрепче.

- Раздвинь ножки пошире, Аля.

Я не успеваю понять, что происходит, как в следующий миг Руднев переворачивает меня на спину, резко разводит мои бедра и усиливает давление членом, проникая в меня лишь ненамного. Потому что с каждой секундой мне становится больнее, и я неосознанно дергаюсь подальше от нависающего надо мной мужчины.

- Аля, ты очень тесная. Только не говори мне, что ты еще никогда…

Я не слышала, что он сказал дальше, потому что в следующую секунду я вскрикнула. От странной распирающей боли, едва Руднев, устав быть терпеливым, сделал резкий нетерпеливый толчок и вошел в меня.

Я распахнула глаза, полные непонимания, и встретила такой же шокированный взгляд. Я непроизвольно сжалась от подступающей боли, и тогда из его губ вырвалось шипение, Руднев резко вобрал в себя воздух и на миг перестал дышать. Его глаза опасно затуманились.

- Пожалуйста… - проблеяла я.

Боль понемногу отступала, но Руднев отчего-то сжал мои бедра своими руками и хрипло прошептал:

- Тихо… Сейчас пройдет.

А в следующую секунду он делает движение – еще глубже и сильнее, и меня вновь выворачивает дугой. Прошлая боль не идет ни в какое сравнение, я до крови впиваюсь ногтями в мужскую спину и непроизвольно обхватываю ногами мужскую талию.

Что пройдет – я не понимала. Я просто царапала его чертову спину и глотала воздух, находясь где-то на грани сознания и реальности. Слова Руднева доходили до меня постепенно, как и то, что теперь зверь полностью во мне. Он замер, позволяя мне привыкнуть к боли. Из моей груди вырывалось частое дыхание.

- Сейчас я лишил тебя невинности, - как само собой разумеющееся произнес он.

Что?!

- Я вас ненавижу… - шепчу хрипло.

- Я не виноват, что твой парень не сделал этого. Точнее сказать, не смог этого сделать в виду своих физиологических особенностей, - усмехнулся он.

С этими словами он начал двигаться. Каждым миллиметром кожи я чувствовала, как он выходит из меня. Почти полностью. Чтобы затем, убедившись в своей правоте, вновь погрузиться в меня глубоко, до прогиба моей спины. Я зажмурилась, чтобы не видеть это.

С каждой минутой боль отпускала меня, и наступала апатия. Мои ладони лежали на шелковой постели, а его руки делали с моим телом, что хотели. Каждое проникновение переносилось легче предыдущего, кроме одного осознания.

Этот жестокий человек стал моим первым мужчиной. Как такое возможно?

- Больно только в первый раз, - сказал он.

- Вы у меня не первый, - нахожу в себе силы едко ответить.

И вот снова загорелые сильные руки собственнически мнут мою грудь, а его зубы прикусывают мою плоть, оставляя следы на нежной коже. Руднев продолжает двигаться во мне, издавая звуки, которые я бы предпочла не слышать, потому что где-то там, за стеной – остался сбежавший Кирилл. Он убедил меня сдаться, покориться этому мужчине, но сам - сбежал.