Должница

- Там только близкие, - негромко отвечает Руднев.

- Ты шутишь?

Руднев поворачивается к Макару, и я вижу его профиль с усмешкой на губах. Шутит.

- Конечно. Это будет отличная проверка для нашего тесного круга друзей, в котором точно завелась крыса. Кто кинется на нее, того и будем до талого мутузить.

- Это твой план? Девочку под удар подставить?

- Я как бешеный пес рою землю в поисках какой-нибудь зацепки, Макар. Мне нужно выйти на людей, которые сыграли против меня. И если для этого мне потребуется подставить ее под удар, то я сделаю это также хорошо, как после – защищу.

- Вау… неплохо.

Мы съехали с трассы, и теперь из-за неровной дороги я почти ничего не слышала. По напряженному телу Ники я чувствую, что она тоже стала свидетельницей этого разговора, ее руки начинают ласково и успокаивающе перебирать мои волосы.

- Ты собираешься прожить больше, чем отведенные тебе шесть месяцев? Точнее быть, уже четыре?

- Верно. Не просто же так Аля нарисовала портрет Ахитова. Я найду этого ублюдка, если она мне не лжет, и, если он действительно существует.

- Ты поверил ей?

- У меня нет выбора и осталось катастрофически мало времени. Если она мне лжет, значит, я хожу по замкнутому кругу и сдохну через четыре месяца. Закрыли эту тему.

Макар улыбается, Руднев усмехается ему в ответ, и я замечаю, что для них обоих эта тема вовсе не является трагичной. И я совсем не понимаю, как можно говорить с улыбкой о собственной смерти.

- Она еще не понесла от тебя?

Меня бросает в дрожь.

Ответ Руднева я не слышу. Рука Ники замирает на моих волосах, но вместо драки и буйства она лишь склоняется ко мне и начинает причитать:

- Ты смотри, как он выражается. Точно обезьяна! Фу, какой неотесанный мужлан!

Мне хочется застонать от дурного предчувствия. Видимо, ждать следующую драку между этими двоими долго не придется, и это чертовски меня пугает. Макар хоть и выглядит добрее, но глаза его совсем не теплые. Они холодные. И такие же жестокие, как у Руднева.

Вскоре я окончательно просыпаюсь. Наконец, к позднему вечеру мы въезжаем в неизвестный поселок, где на большом расстоянии друг от друга выстроились дачи, больше похожие на дома отдыха. От Руднева и его окружения меньшей роскоши ждать не приходилось, но меня, выросшей в деревне, вся эта роскошь пугала.

Неужели люди готовы тратить такие деньги на огромную площадь, которая всегда будет пустовать, и на баснословно стоящие, предназначенные лишь для хвастовства, предметы роскоши?

На подъезде к дому, где нас уже ждали, Макар обернулся к Рудневу и с издевкой, громче обычного произнес:

- Удивительно, что эта дикарка всю дорогу просидела спокойно. Я думал, для нее придется изготавливать кляп из подручных средств.

Вероника в долгу не остается, смотрит на меня и также громко спрашивает:

- Надеюсь, что господин Руднев пить не будет, иначе как этот Кинконг своими грубыми большими лапищами будет управлять баранкой?

- Ника… - шепчу я с опаской.

Машина притормаживает на территории дачи. А в следующую секунду Макар выходит из салона и с бешеной силой хлопает дверью. Я слышу раздраженный вздох Руднева, а следом - визг подруги.

Макар ловко вытащил сопротивляющуюся Веронику из машины, закрыл дверь и резко прислонил к ней тонкое тело подруги.

- Сейчас этот Кинконг своими грубыми большими лапищами вытрахает из дикарки всю дурь, чтобы она научилась с мужчиной разговаривать!

Уже приехавшее окружение Руднева становится свидетелем этой с цены, и вскоре чужой ядовитый голос сопровождается аплодисментами:

- И вам здравствуйте! Макар, ты как себя с дамами ведешь?

Хоть словами неизвестный и пытался осудить Макара, но осуждения в его словах не было, он ничуть не пытался защитить мою подругу.

Вот, какие они – их друзья. И мне совсем не нравилось находиться рядом с таким мужчиной, как Руднев.

Он из другого мира. Опасного и жестокого.

Я вылетаю из машины следом, пытаясь вытащить Веронику из лап одурманенного мужчины. А Макар выглядел именно таким.

На помощь мне выдвигается Руднев, он и помогает Веронике освободиться от хватки Макара. Я вздыхаю с облегчением, когда вижу, что Вероника даже не напугана. Только смотрит на него исподлобья, потирая покрасневшие запястья.

- Я из-за вас двоих новую машину покупать не собираюсь! Свои брачные игры будете устраивать в кровати! - рычит Руднев.

Вероника освобождена, но теперь Руднев грозной фигурой движется прямо на меня. Я пытаюсь отскочить, но тут же попадаю ему под горячую руку. На эмоциях он хватает меня за плечо и резко притягивает к себе. Я врезаюсь в его грудь, утыкаясь носом куда-то в шею – туда, где яро пульсирует его вена.

Он разозлен поведением друга. Его руки собственнически притягивают меня к себе, почти что вжимают меня в свое тело, лишая кислорода, и я вновь вспоминаю, какая же я чертовски слабая по сравнению с ним.

Мы приближались к остальным. Точнее меня к ним тащили.

- Отпусти…те, - хриплю я, упираясь руками в его грудь.

Руднев ослабляет хватку, но лишь затем, чтобы схватить мое лицо и заставить смотреть в его глаза.

- Никаких «вы». Обращаешься ко мне на ты. Артем. Меня зовут Артем, усекла?

- Угум, - мычу я.

- Повтори! – приказывает он.

- Артем… Отпусти меня. Ты делаешь мне больно.

- Хорошая девочка. Не дергайся, веди себя спокойно. За нами ехала моя охрана, ты в безопасности. И еще кое-что, дорогая.

Смотрю на Руднева, ожидая чего угодно. Чего угодно, только не этого:

- Для всех ты - моя будущая жена.

Глава 11.

Шок. Шок, паника и страх подкатили к моему горлу.

- Что? – выдавливаю я.

- Что слышала, - грубо бросает он и, наконец, выпускает меня из своей стальной хватки.

- Но ведь это только для всех? Да?

Мой вопрос награждается взглядом, который совсем мне не нравится. Но я вынуждена замолчать, потому что мы приблизились к его друзьям.

Так вот, какие они – люди возле Руднева, имеющие право носить гордое звание его друзей. Такие же холодные, опасные, но, тем не менее, свои. А я думала, что у зверя друзей нет. Совсем.

Только Макар уже доказал мне обратное. Сейчас он стоял справа от Вероники. Близко. Так, что его энергия нехило подавляла окружающих. Или только нас с Вероникой...

Интересно, что между этими двоими успело завязаться за какие-то несколько часов?

На веранде был накрыт ужин, а вся их компания состояла из пятерки: трое мужчин и двое девушек. Скромная компания, но, как оказалось, нас ждали нескромные сборы – все в доме и на веранде говорило о богатстве и роскоши, в которой эти люди привыкли купаться.

И все было так, как пригрозил Руднев. В их туманных кругах я стала его будущей женой, но насколько это было серьезно – пока не могла судить. Только весь вечер он касался меня, как своей собственности, усадил рядом и не позволял исчезнуть из поля его зрения. Ни на минуту.

Токсикоз, который проявился так невовремя, заставил меня занервничать. А вдруг по моему виду Руднев обо всем догадался? А что, если он уже и так все знает?

Залпом выпиваю стакан воды, гоня мысли прочь.

Мужчины пили коньяк, а их дамы – вино, и только мы с Вероникой не понимали, как нам жить дальше. Все время Макар неотрывно наблюдал за подругой – каждый жест, каждый ее взгляд был под прицелом его внимательных глаз.

А я почти задыхалась от объятий Руднева. Не могла есть, не могла пить – его руки на моих плечах подавляли, лишая воли. Он не отпускал меня ни на минуту, и мне приходилось молиться, чтобы моя тошнота прошла и мне не пришлось бежать в туалет. Это вызовет подозрения.

- Ты ничего не ешь, - заметил он, прищурившись.

- Не хочу, спасибо, - выдавливаю я.

Он протягивает мне бутерброд с тарелки и приказывает:

- Ешь.

Заставляю себя не дышать. От запаха бутерброда меня воротит, и я уже не уверена, что смогу продержаться весь ужин в таком состоянии. У меня не было мамы, которая бы объяснила мне, что я чувствую, но вероятно мое состояние зовется токсикозом.

Конец ознакомительного фрагмента.