Должница

Асхадова Амина

Должница

Глава 1. Аля

- Ты кое-что у меня украла, Аля. Теперь ты должна мне… жизнь.

- Я не делала этого, меня подставили!

Взгляд самого влиятельного человека в городе, которого я обрекла на верную смерть, стекленеет и становится тяжелым.

- Через 6 месяцев они меня убьют, через 9 ты родишь мне наследника, а потом…

Градус в номере, где должна пройти роковая ночь, накаляется от незаконченной фразы.

- А потом? – напряженно замираю.

Взгляд Руднева опасно затуманивается.

- Ты станешь свободной. Ребенка будет воспитывать мой брат. А теперь раздевайся, Аля. Иди в душ, и без фокусов.

Меня трясет так, что тюбик с гелем для душа выпадает из моих рук. Я наклоняюсь и рваными движениями поднимаю его со дна душевой кабины. Полностью обнаженная, я отдаюсь во власть горячей воде и мало-мальски чувствую себя в безопасности. Но это лишь пока.

Потому что за дверью меня уже поджидает зверь, чьей должницей я являюсь.

Я прислоняю мочалку к своему телу, начиная тереть кожу так, чтобы ничего не чувствовать в ближайшие десять минут. Ведь это будет длиться ровно столько, правда?

Я глотаю горячий пар и вмиг замираю. Эмоции берут надо мной верх, и тогда горячие соленые капли стекают по моим щекам, уносясь прочь вместе с убегающей водой. Я продолжаю остервенело тереть кожу, но так и не чувствую ожидаемой боли.

Меня привезли сюда для чужого мужчины, который не верит в мою невиновность. Руднев слишком толстокож для доверия, но я знаю правду. Знаю, что я его не подставляла. В попытке спасти любимого я в свои 21 год ввязалась в ту злосчастную авантюру с казино, но я совсем не знала, что цена этой авантюры - чужая жизнь. Жизнь некоего 30-летнего мультимиллионера Руднева Артема Ильясовича, которого раньше я никогда не видела.

Мои мысли прерывает требовательный стук в дверь. Это не Кирилл, нет. Это тот, кого я фактически убила, и теперь Руднев пришел за расплатой.

- Выходи, Аля, и без глупостей. Мне осталось не так долго жить, поэтому ждать у меня просто нет времени!

Мочалка выпадает из моих ослабевших рук. Его фраза подходила по всем фронтам, все так и есть. Я сама лишила его времени.

Я подставляю соленое лицо под струи теплой воды, а уже через несколько минут дрожащими руками надеваю то, что было для меня приготовлено. Тонкая шелковая ткань, которая не прикрывает абсолютно ничего. Которую можно с легкостью порвать.

Господином Рудневым была продумана каждая деталь этой ночи.

На ватных ногах я выхожу из ванной и почти сразу наталкиваюсь на внушительную фигуру Руднева.

Какой взгляд у человека, которому осталось жить 6 месяцев? Теперь я знаю.

Голодный.

Жадный.

И, вероятно, желающий меня убить. Жизнь за жизнь.

Его янтарные глаза вцепились в мои. Зверь обшаривал мое тело своими пугающими глазами, словно был готов получить меня прямо здесь и сейчас, но я искала взглядом совсем другого мужчину.

Я не узнаю свой голос – дрожащий, хриплый и очень тихий:

- Где Кирилл?

- А он здесь нужен? – жестокая ухмылка в ответ.

Под его до жути яркими глазами я нервно сминаю тонкую ткань. В номере отеля становится прохладно, мокрое тело покрывается мурашками. Влажные волосы прилипают к спине. Сердцебиение усиливается.

- Вы сами хотели, чтобы он присутствовал. Вы хотели моего унижения.

- Ты не в том положении, чтобы дерзить мне. Раздевайся, Аля. Сейчас же.

Новый прилив страха поднимается во мне цунами. А вдруг он перейдет за рамки нашего договора?

А он перейдет.

- Какое-то извращенное желание, чтобы твой мужик смотрел на то, как тебя трахает другой. Тебе так не кажется, Аля?

От грязных слов внутри меня все стынет. Я сжимаю челюсть, призывая себе покориться этому мужчине, потому что сейчас он – хозяин положения, но чертова колкая натура лезет наружу:

- Извращенные желания у вас. Желать, чтобы абсолютная незнакомая вам девушка родила от вас ребенка.

- Мои желания не обсуждаются. Ты мне должна. Жизнь должна, Аля. Поэтому отдавай.

Я кусаю губу едва не до крови, и это не укрывается от взгляда Руднева. От его взгляда не укрываются и мурашки, россыпью охватившие мое тело. И то, как ощутимо напрягается моя грудь, как часто она вздымается под тяжелым янтарным взглядом. Мне становится страшно от жадности в его ледяных глазах.

- Когда я буду тебя целовать, тебе станет больно.

- Я не хочу, чтобы вы меня целовали.

В ответ на мою дерзость мужские губы изгибаются в пугающей ухмылке. Он словно нарочно заставляет меня совершать одну ошибку за другой. Нарочно распаляет меня… для себя.

Но перепалку, способную перерасти в конфликт, прерывает распахнувшаяся дверь. Приехал Кирилл, и мне хватает всего доли секунды, чтобы понять: я не хочу этого. Я не хочу!

Но Кирилла в номер силой заталкивает чья-то неведомая рука, дверь захлопывается, а за ней остается охрана господина Руднева. Он вертится в кресле, в которое его насильно усадили. Я громко сглатываю, отворачиваясь от столь родного лица.

- А теперь подойди ко мне, Аля.

Возбужденный голос. Холодный голос. Пугающий до одури. От этого голоса я замираю и не сразу начинаю чувствовать… чужие прикосновения. Руднев подошел сам и всего одним движением разорвал на мне сорочку. Не до конца, а лишь так, чтобы я выглядела еще более жалко. Это было наказанием за то, что я ослушалась.

Треск ткани и обнажение врезается в мою память раскаленным металлом.

Желающий унизить меня, Руднев заставляет Кирилла смотреть на это. А как еще ведут себя люди, жить которым осталось 6 месяцев? Как ведет себя человек, перед которым стоит виновница этого смертельного приговора?

Теперь я узнала.

Резко зажмуриваюсь, глуша в себе сопротивление, когда совершенно чужие руки грубо касаются моих губ, спускаются ниже и задерживаются на шее, где яро пульсирует вена. А в следующую секунду нелюбимый мужчина целует меня, и маленькие ранки на моих губах начинают жечь еще больше.

«Когда я буду тебя целовать, тебе станет больно…»

Его язык врывается внутрь меня подобно урагану, а мои внутренности начинают гореть огнем от грубости зверя. Хватка на моей шее становится сильнее, когда я равнодушно не отвечаю на его варварские движения. Это зрелище. Это просто зрелище. Для Кирилла. И для моего унижения.

Я равнодушна, ведь я сама выбрала этот путь. Только в один момент рвется внешняя оболочка, и тогда горячие дорожки слез спускаются на мои порабощенные израненные губы.

Он отпускает меня. Ненадолго.

- Открой глаза. Смотри, кто тебя трогает. Смотри, кому ты подчиняешься, Аля…

И я смотрю, смотрю в его жестокие глаза.

И Кирилл смотрит на нас. Не мне в глаза, не на меня, а на то, как чужой мужчина бесцеремонно лапает мое тело: грудь, шею, губы, бедра…

Зверь медленно наклоняется, удерживая меня за подбородок, а в следующую секунду его губы оставляют нежные следы на моей шее, словно эти поцелуи приносят ему удовольствие, а не желание убить меня.

В один момент я просто перестаю дышать от его близости и дикости происходящего.

На миг мне даже показалось, что сидеть в том кресле и смотреть, как твою девушку раздевают, намного легче, чем быть на моем месте, хотя Кирилл утверждал обратное. Он говорил, что ему будет очень больно, а мне нужно просто это пережить. Перетерпеть. Ведь иначе нас обоих посадят в тюрьму.

- Смотри на меня, Аля. Твой парень смотрит, и ты смотри, как я буду тебя брать, - низкий баритон бьет меня наотмашь.

Это была особая изощренная форма испытания – я хотела, но не могла сопротивляться его рукам. Я мечтала послать его к черту, но осознавала последствия и… подчинялась.

Усмехнувшись, Руднев ловко поддел лямку пальцем, и порванный шелк соскользнул к моим ногам. Я стояла перед двумя мужчинами совершенно обнаженная без права отвести взгляд от того, кто должен овладеть мною.