В мансарде

  - Однажды довелось мне поучаствовать в поисках бирюзовых серёжек Варвары Ильиничны, - кричал в ответ доктор, - она их потеряла и иногда вспоминала, и сетовала, что скучает без них. Н-да. Вас тогда, Кондратьев, ещё не было.

  Доктор замолчал, ему надоедало кричать.

  - Ну и что? - не выдержал Кондратьев, выглядывая из-за Мюнхаузена.

  - Да, уважаемый Пётр Иваныч, - вклинился Мюнхаузен, - мы все ждём, что же было с серёжками?

  - Нашли!

  И опять тишина. Доктор выдохся совсем.

  - Как нашли? - крикнул архитектор.

  Айболит вздохнул и начал рассказывать, делая усилие и вскрикивая теперь, как тот перепел в кустах, будто ставил восклицательный знак, да только в самом ненужном месте и будто тут же забывая о нём:

  - Никак не могли сообразить, как вообще их искать! Хотели разделиться! И прочёсывать город. Но ведь они могли быть!.. и не в городе. Хотя надо оговориться, Варвара Ильинична была уверена, что она потеряла их!.. в мансарде. "Я вернулась вечером из театра, и сразу сюда, здесь и сняла их!.. и положила в книжный шкаф". Последнее утверждение я поставил под вопрос, признаюсь!

   Доктор опять замолчал. А Кондратьеву было не до него. Поросли колючек сгустились так, что он остановился.

  - На кого мы будем похожи, когда выберемся, чёрт побрал бы эти колючки! - сказал он.

  - Предлагаю камуфляж, - тихо и невозмутимо сказала Аглая, как если бы сказала с чашкой кофе в руках: "Сегодня дождливый день". - Из листьев и травы.

  - Гениально, - ответил Мюнхаузен и через мгновение он уже отдирал с травины длинный лист. Завернулся и стал похож на кукурузный початок.

  Кондратьев скептически крякнул. Но вскоре отряд кукурузных початков двинулся дальше.

  - А что? Отлично придумано, - наконец выкрикнул архитектор, - кобчик сверху не увидит.

  - Едят ли кобчики кукурузу? - спросил Мюнхаузен.

  - Едят ли кобчики кукурузу... хм... - задумался Кондратьев.

  - Если есть нечего, съедят и не подавятся, - рассмеялся Николай.

  - Это да! - выкрикнул архитектор. - Но теперь-то хоть подавятся! Нас не проглотишь! А что наши серёжки, Пётр Иваныч? Как вы искали?

  Доктор длинно вздохнул и принялся вещать из своего камуфляжа:

  - Так вот! Оставалось прочёсывать. И прочёсывали дня три. Исходили весь город! А потом я забрался на шкаф... книжный. Варвара Ильинична положила мне наверх свои очки. И я сверху тут же их увидел. Серьги лежали на комоде, на тарелочке с искусственным яблоком и большой кедровой шишкой, ещё там была засушенная роза. Серьги вписывались туда, как бы это сказать... сюжетно. Красиво лежали, в общем. Варвара Ильинична их и не замечала. Конечно, мне повезло, что они не оказались под шкафом или в коробке из-под чайного сервиза с мулине.

  Под конец рассказа было ясно, что Айболит совершенно вымотался кричать. К тому же поднялся ветер, шорох и вой в травинах стояли неумолчные.

  - По-моему, этим зарослям конца нет, - крикнул Кондратьев. - Предлагаю воспользоваться методом бирюзовых серёжек.

  - Я полезу первым! - сказал Мюнхаузен, ему здорово надоело пробираться в траве.

   Он повернулся к ближайшей травине, обхватил её и задумался.

  - Вы что? Передумали? - крикнул Кондратьев.

  - Думаю, не снять ли сапоги?

  - А зачем? Что так, что так - пластилин, - сказал Николай.

  - Вы правы!

  И полез, быстро, отталкиваясь ногами, подтягиваясь. Вскоре он скрылся среди жёлтых метёлок. Только шорох стоял.

  Вдруг раздался его то ли смех, то ли не смех. Все озадаченно переглянулись.

  - Не понять что! - буркнул доктор, прислушиваясь. И тоненько заорал: - Что та-а-ам?

  - Вы тихо орёте! - рявкнул Кондратьев и, сложив руки рупором, заорал гораздо громче Айболита, перейдя в панике с церемонного "вы" на "ты": - Ты как там?!

  Но тут показались сапоги Мюнхаузена, потом сюртук, потом и он сам. Он смеялся:

  - Я поднимаюсь, осматриваюсь, а там - на другой верхушке, по прямой от меня, Лялин болтается! Он меня не сразу увидел, а как увидел, чуть не свалился. Он недалеко, может, и кричал, но орать Лялин никогда не умел.

   Все оживились, принялись топтаться на пятачке среди травы, пытаясь каждый спросить у Мюнхаузена, в какой стороне Лялин.

  - Как бы навстречу не пошёл, ещё разойдёмся, - озабоченно, глядя вверх, сказал Николай.

  - Это он может. Но до него не докричишься, далеко, - сказал Мюнхаузен.

  15. Маяк

  Лялин упал как камень, провалился сквозь траву, застревая лишь ненадолго и валясь дальше. Место ничем не отличалось от того, откуда его унёс кобчик. Поле и поле. Кобчик с клёкотом кружил в небе, но Лялин его больше не интересовал. Но может быть, это уже другой кобчик, тогда откуда он знает, что Лялин несъедобный?! Было немного обидно и грустно. Он совсем один. Но Лялин взял себя в руки и двинулся в том направлении, где, как он думал, были свои. Шаг за шагом пробирался по траве. На него выскакивали разные существа. Мыши обнюхивали и убегали. Муравьи невозмутимо вползали на него, сползали, когда он принимался отмахиваться.