Паук

  Вначале возводилась насыпь из свай и глины длиной в два дня пути в области зимних пастбищ; эта насыпь имела несколько ворот. Многочисленные воины загонщики умчались в степь. Им запрещалось применять в отношении животных оружие. Но дать животному проскочить через цепь считалось позором. Целый месяц загонщики сгоняли животных за возведенную насыпь. Приходилось нести настоящую сторожевую службу. Чтобы не дать животным ускользнуть зажигали костры и выставляли часовых.

  И вот настал день самой охоты.

  С первыми лучами солнца к месту загона в сопровождении свиты подъехал Чингисхан. Воины оцепления расступились, пропуская в круг повелителя. Там сгрудилось масса животных: олени, лоси, сайгаки, кабаны, волки, лисы и множество мелкого зверья. Не проявляя, друг к другу агрессии они сплотились против общего врага.

  Чингисхан въехал в загон. Он лично убил из лука нескольких животных, открыв тем самым кровавое мероприятие. После этого он вышел и уселся под балдахином, наблюдая за дальнейшим ходом охоты.

  Следом в загон вошел Угедей и Толуй со своими близкими. Некоторое время они стояли, наблюдая за животными, затем бросились их убивать. Животные метались внутри загона. Некоторые нападали на охотников. Несколько воинов упали с коней и были затоптаны и растерзаны озверевшей дичью. На этот раз было убито много зверья. Вдоволь натешившись, сыновья великого хана ускакали на холм. Теперь в загон по очереди входили несовершеннолетние принцы. Им предстояло показать свою ловкость и удачу. Они не должны были высказывать жалости к раненым животным, и обязаны были добить их, так же как и своего врага.

  В конце к охоте преступили простые воины. Часть животных выпустили, и они гонялись за ними по степи, демонстрируя свои умения ловить их с

  помощью аркана и петли закрепленной на палке.

  В конце дня управляющие распределили всю добычу между принцами и вельможами всех рангов. Никто не остался без положенной им доли.

  Охота подошла к концу. По всей степи заполыхали костры. Начиналась подготовка к пиру.

  Чингисхан, на своем породистом скакуне, выехал к костру, разведенному шаманом, чтобы провести обряд очищения от злых духов. Верховный жрец Шона и множество шаманов рангом пониже бегали вокруг костра, стуча в бубны и провозглашая молитвы. Увидев приближающегося повелителя, Шона приблизился, держа в руках большую чашу с очищающим дымом. Шепча заклинания, он несколько раз обошел вокруг повелителя, так, чтобы дым окутал его.

  После окончания обряда, Чингисхан направил коня к своему шатру. Ему предстояло провести прием знати и поздравить их с удачной охотой. Собравшиеся воины громкими криками приветствовали своего повелителя. Неожиданно конь под Чингисханом стал нервничать. Он захрипел и закрутился на месте. Чингисхан натянул поводья, стараясь укротить животное. Но ему это не удалось. Конь встал на дыбы и сбросил седока на землю. Повелитель вселенной упал, ударившись спиной. Мгновенно к нему подбежали охрана и приближенные сановники. Его подняли и отнесли в шатер.

  О случившемся было приказано молчать. Никто из воинов не должен был знать о недуге повелителя. Все девять дней пока продолжался пир, Чингисхана мучили страшные боли. Его тело горело как при лихорадке. По ночам великого хана мучили кошмары. Лучшие лекари 'колдовали' над его телом. Но их лечение не приносило результата.

  Вечером девятого дня в шатре Чингисхана собрались все военачальники. Сам великий хан полулежал на мягких подушках.

  - Войско готово к выступлению,- доложил прославленный полководец Джэбэ.

  - Мы выступим, как и планировали,- морщась от боли, но твердым голосом проговорил Чингисхан.

  - Не лучше ли отложить вторжение,- проговорил другой военачальник Субедэй, внимательно вглядываясь в бледное лицо своего повелителя.

  - Если мы уйдем, тангуты не замедлят объявить, что мы струсили,- страдая от приступа боли, заявил Чингисхан,- я клянусь, что дойду с войском до их столицы Си-Ся!

  Глава 5. Последний поход Чингисхана.

  В начале марта огромная монгольская армия, делая обходной маневр, вошла в пустыню Гоби. Жара стояла невыносимая. На небе ни облачка. Кругом бескрайняя серо-белая, песчаная степь, до самого горизонта глазу не за что зацепиться, от скудной весенней травки остались на песке лишь небольшие грязноватые пятна. Солнце светит на синем небосклоне маленьким желтым пятнышком, но от него исходят беспощадные, обжигающие, лучи. Нос, обливающихся потом воинов, щекотал запах дикого чеснока. Длинная вереница конного войска растянулась от горизонта до горизонта. Тут же волы тянули тяжелые повозки со штурмовыми машинами. И вот вдали сверкнула водная гладь реки Керулен. Река была узкая, всего пятнадцать метров шириной. Вода в ней мутная, грязная, сплошь загаженная жирной овечьей шерстью. Разослав дозоры, монгольское войско встала станом на берегу реки. Пока к месту подтянулись тылы, воды и так не глубокой реки, обмелели, чуть ли не наполовину.

  На левом крыле войска расположились на отдых батыры Мэргэнхана. Сын великого повелителя, сидел под сооруженным для него и других военачальников, навесом, наслаждаясь отдыхом, когда к нему подъехали на маленьких мохнатых лошадках около десятка всадников. Старший отряда спрыгнул с коня и в окружении бдительной охраны подошел к военачальнику.

  - Дозволь сказать,- начал он, низко склонившись перед полководцем.

  - Говори,- благосклонно дозволил Мэргэнхан.

  - Я Октай, десятник мой повелитель. Наша сотня наткнулась на караван, двигающийся в сторону земель Тангутов. Мой командир Жаргал послал нас доложить тебе, а сам с караван движется следом.

  - Иди, я доволен тобой,- проговорил Мэргэнхан,- скачи к своему командиру, пусть он поторопится.

  Скоро к стану привели караван. В нем было два десятка верблюдов, навьюченных множеством тюков с товарами. Два десятка воинов в легких доспехах, из числа охраны, связанные между собой, угрюмо шли за караваном. Командир разведчиков, со своими воинами подталкивая копьями, подвели к Мэргэнхану двух богато одетых пожилых мужчин. Их поставили на колени перед военачальником.