Страница 6 из 9
– Чёрт, все остыло!!!
Спустя пару минут Морис вталкивал в себя потерявший прежний вкус завтрак. Еда только с пылу с жару имеет неповторимый вкус, в отличие от той, которую повторно разогрели, именно такого мнения придерживался Морис, но так как готовить повторно было лень, пришлось отойти от своих собственных правил, что было редкостью для ворчуна, и съесть разогретую в микроволновой печи.
На дворе была замечательная погода, да к тому же Морис взял отпуск, и ближайшую неделю можно было не думать о работе и сходить уже наконец-то в музей, где были представлены в хронологическом порядке этапы зарождения практически всех направлений музыки с их ярчайшими представителями. Беззаботность обитала в каждой клеточке тела.
Старые часы издали трещащий звук и пошли. «Чудеса, видимо, батарейки встряхнулись от вибрации», – предположил про себя Морис. В дверь постучали. Морис максимально беззаботно повернул дверную ручку, даже предварительно не посмотрев в глазок, и, выставив улыбчивую физиономию на обозрение пришедшему, был отброшен в сторону. Дверь слетела с петель и, подхваченная мощным потоком чёрного клубящегося воздуха, превратилась в труху. Тёмная, вязкая субстанция расползлась по стенам, разъедая их. Ход часов стал настолько громким, что заложило уши. В дом, стоя на стуле, медленно влетел бледнолицый, на шее была затянута петля. Обмотав концом верёвки запястье, он то и дело дёргал её и, дожидаясь состояния, близкого к потере сознания, ослаблял натяжение, вдыхал воздух и повторял процедуру. Его грудь была раскурочена крупнокалиберной дробью. Не дожидаясь реакции, бледнолицый вытащил одну из дробинок из раны.
– Даже малое несёт разрушение, – прошипел он и отправил дробинку в лоб Морису.
Морис проснулся, обливаясь холодным потом. Пьяный бред ещё не развеялся, справа на кресле сидел мертвецки бледный гость. Морис вжался в сидение, он был до конца не уверен в том, что это фантазии, и от этого у него начиналась паника.
– Время вышло.
Убрав часы, красногубый улыбнулся, приблизился и, нежно поцеловав в лоб, как можно медленней, причиняя максимальную боль, разрезал горло Морису опасной бритвой. Вся моральная и физическая боль вернулась в трёхкратном размере, иллюзионист-алкоголь, отвешивая поклон, растворился в клубе дыма.
Морис закричал сквозь сон и проснулся окончательно.
Машина сбавила ход, остановившись на обочине.
– В чем дело?
– Колесо, кажется, пробили.
«Замечательно».
Ручка домкрата вращалась нехотя, то и дело застревая и не давая продолжить работу.
– Стив, откуда ты только взял эту рухлядь? Ты что, за столько времени не мог купить себе нормальный домкрат?
– Не ворчи, крути ручку.
– Р-р-р-р-р…
– Морис, зараза, вылези из машины. В родео решил поиграть? Перестань ёрзать своей задницей по салону. Проснулся – вылазь, или нам тебя силой вытаскивать?
Морис высунул голову в открытое окно, щурясь от попадающих в глаза капель.
– Да пошёл ты…
– Вот что с тобой делать?.. – протянул Фил, встав в полный рост.
– Стив, тащи запаску.
Морис вышел из машины.
– Ладно, так и быть, убедили.
Машина с грохотом соскочила с домкрата.
– Морис!!! Какого лешего?!! Зачем так дверью хлопать? Я чуть без пальцев не остался.
– Откручивай оставшиеся гайки, а не кричи на меня…
Филипп старался не срываться на друга, понимая, что ему сейчас и так нелегко, и предпочёл молча откручивать гайки, складывая их в карман.
– Дёрнул же тебя черт переехать в эту глушь, тут даже дорог нет.
– Во-первых, это не глушь, тут всего два часа езды от города, а во-вторых, тут тихо, спокойно, а я так устал от людской суеты и злобы, что спрятался тут, подобно ребёнку, в шкафу. Тебе этого не понять.
– Ну-ну…
– Все, готово. Стив, будь добр, закинь дырявую покрышку в багажник. Мор, можешь опять ёрзать своим задом, залазь в машину.
Фил, сидя, стянул с себя джинсы и мокрую футболку, кинув их вниз, на резиновый коврик в ногах, остался в одних трусах Морис долго наблюдал за действиями Фила, пока все-таки не решился спросить то, что его, судя по взгляду, волновало последний час:
– Фил, все хотел у тебя спросить: что у тебя с носом? Что случилось?
– Да… пустяки. Проводили задержание, бойкие нарушители попались, но я их хорошенько дубинкой приложил, навек запомнят.
Фил не мог признаться, что его избили и, связав, выбросили в большой мусорный бак около полицейского участка.
– Бойкие нарушители. Хм… да скажи прямо: подростков гонял по дворам, и тебя какой-нибудь маленький конопатый мальчуган палкой приложил. Дяденька с детьми дерётся, аха-ха-а. – Фил лишь поскрежетал зубами.
Машина удалялась из поля зрения, авторучка оставляла следы на едко-жёлтой, светящейся огнём бумаге. Вода, попадая на страницы, моментально испарялась, человек стоял в облаке пара. Машина отдалялась, дождь шёл, человек, оперевшись на ствол скорчившегося одинокого дерева, провожал автомобиль взглядом, улыбался краем рта, обнажая крючковатые зубы.
«Они вели себя как дети, как дети, не осознающие конца, как дети, не ценящие последние моменты». Тетрадь закрылась.
– Куда едем, Мор, на квартиру тебя отвезти?
– Нет. Поехали к Мики в морг.
– Тебя сейчас туда никто не пустит.
– Значит, поехали в бар, меня начинает отпускать, а это не очень хорошо – я начинаю осознавать бренность этого мира.
Бармен рисовал чёртиков на полях в журнале с обнажёнными красотками, когда машина с весёлой компанией подъехала ко входу.
Морис открыл дверь с ноги и вразвалку, напевая очередную песню хриплым голосом, подошёл к стойке. За ним следом, промокшие насквозь, с хмурыми лицами, завалились Фил и Стив. Морис с трудом залез на высокий стул.
– О-о-о, бор-родачи какие, – протянул мужчина, проведя пальцами по резной столешнице.
Барная стойка была похожа на высоченный резной стол для жертвоприношений. Сцены войны, корабли с грозными, одетыми в шкуры викингами на борту, леса, горы, женщины с детьми и сцены зачатия и родов, и в самом центре столешницы вырезана луна, треснувшая пополам. Этот знак был вырезан на всей мебели в баре, даже на входной двери.
– Здравствуйте, что будете?
– Ик… Ну-у, здорово… Плесни мне виски… ик… будь так… ик… добр.
Фил подошёл к бармену и попросил его перестать наливать, когда тот даст ему знак, что Морису хватит, так как Морис сам это не контролировал, а Фил не был уверен в наблюдательности бармена. Морис пил виски как воду, в перерывах прося включить музыку. Бармен долго сопротивляться не стал и, включив музыку и устав от просьб переключить трек, посадил Фила за компьютер, мол, сами переключайте, если так хотите.
Стив вернулся из уборной, он решил отдохнуть и пил вместе с Морисом, но его желудок сдался, отправив хозяина рыгать обратно в уборную.
– Ты как?
– Спасибо, уже лучше.
Морис уже не мог сидеть и, подложив под голову куртку, лёг головой на столешницу.
– Мор, может, уже хватит пить? Передохни.
На часах было 5 утра.
– А вы до какого времени работаете? Уже 5 утра.
– Мы работаем круглосуточно, сейчас меня подменят можете не торопиться.
В бар вошёл широкоплечий мужчина, одетый в длинную мантию кочевника, свисающую почти до самых колен, высокие коричневые ботинки с заправленными в них чёрными широкими штанами из плотной ткани – смесь джинсов и трикотажа завершающим штрихом в его образе были самодельные часы с большим циферблатом с защитной крышкой выполненных в стиле стимпанк.
– Здорово, брат. Сегодня без опоздания…
Мужчина молча подошёл к бармену и, пожав ему руку, развернулся к гостям.
– Сегодня у нас игра: кто меня перепьёт, тот может пить и есть за счёт заведения. Есть желающие?
– Готовься проиграть!
– Хах!
Мистер Стильные часы налил чёрной мутной жижи, отдающей железом и спиртом.
– Поехали!
Морис залпом выпил рюмку и почувствовал дикое, омерзительное, болезненное ощущение в полости рта. Рот, желудок и даже лёгкие пылали, их скручивало дикой болью. Морис свалился со стула и начал блевать чем-то тёмным, похожим на дёготь. Морису стало легче, он поднял голову, жижи было в разы больше, чем вышло из организма. Свистящий звук наполнил помещение. Он усиливался, превращаясь в отвратительно невыносимый писк. Морис схватился за уши. Мозг в черепной коробке раскалялся. «Ещё мгновение – я буду готовым завтраком туриста, зажаренным на костре», – подумал Морис. Стоило подумать о преждевременной кончине, как всё прекратилось. Раздался громкий хлопком.