Давид

Смотрел на экран ноутбука и видел: мечется, как птица в клетке, и ничего не может сделать. Пряди её золотых волос, будто лучики солнца, сверкают и переливаются в дневном свете. Вспомнил её загнанный взгляд: она смотрела на него, как на чудовище, а ему нравится этот взгляд. Он хотел, чтобы поняла, кто её истинный хозяин. Он купил её за двадцать миллионов у собственного мужа, который взял у него в долг и не мог отдать уже больше года.

Он всегда поступал с должниками жёстко, чтобы они запомнили каково это, когда не держишь своего слова. А Давид всегда держал слово. Он на глотку себе наступит, но обещанное слово сдержит.

А этот мерзкий сучонок решил поиграть с ним, с тем, кого боится сама смерть. Он думал, что Давид шутит, что придёт к нему и оторвёт ему голову, а Давид не шутил, он пришёл, только вот всё обернулось совсем по-другому.

Ему понравился взгляд паршивца, когда тот увидел в дверях своей коморки, которою он называл квартирой, Давида. От страха он чуть не наложил в свои штаны. Давид уже не первый раз видел этот загнанный взгляд, отдающий страхом. У всех его жертв был этот взгляд, от него ты ещё больше чувствуешь власть. Тебя боятся, а значит, сделают так, как ты хочешь.

– Нет у меня ни копейки. Прошу, не нужно, не трогайте меня! – орал он во всё своё горло.

– Я предупреждал тебя, что приду к тебе. Предупреждал?

– Предупреждали… Прошу.

Он хотел подняться и взглянуть в лицо Давида, но охранник прижал его ещё сильнее мордой в пол без надежды пошевелиться.

– А я держу своё слово, Толя.

– Нет, не трогайте, мама здесь не при чём.

– Как это не при чём? Она не воспитала своего сыночка правильно. А значит, часть вины её тут есть. Или я не прав?

– Она не при чём. Жену берите. Заберите её. Она почти девственно чиста, кроме меня, у неё никого не было. Девочкой на ней женился.

В глазах Давида вспыхнула ещё большая ярость. Этому мерзкому слизняку мамочку и жопу свою жалко, а жену нет! Взгляд упал на фотографии молодой девушки с золотыми локонами и глазами, словно голубое небо, и захотелось забрать её. Забрать её от этого подонка, которого считает своим мужем и показать, что такое настоящий мужчина.

– В уплату твоего дога я заберу её, только не думай, что теперь ты свободен.

– Да-да, забирайте.

Эти моменты той встречи всплывали в голове у Давида уже не первый раз. И сейчас Давид смотрел на неё в экран своего ноутбука и не мог поверить, что он это сделал. Никогда не брал долг людьми, а сейчас захотелось.

Чем она изначально привлекла его, он не мог понять, просто стало интересно: какая она? Снаружи была похожа на золотой колос пшеницы. Такой тонкий и пушистый, через который можно было переступить одним шагом и уничтожить его. Но в глазах виднелся стержень, или ему просто так хотелось думать.

Вспомнил свою бывшую жену, которую он убил своими же руками, и его всего передёрнуло от ненависти. Как он мог быть таким глупым и влюблённым мальчишкой, который думал, что все ему подчиняются, а особенно женщины? А они просто кидались на звезду, которой он был. На молодого пацана, который загребал бабло руками, строя свою империю без помощи своих грёбаных родственников, которые отобрали у него самое ценное в жизни и которые родили в нём жажду мести.

Он женился на девочке из богатой семьи, и казалось, что она рождена для него. Пока не узнал, что она трахается со своим сводным братом. Какая же она была шлюха! Её поимел почти весь город, и никто, никто ему не говорил, они только смеялись за его спиной. Называли жалким щенком. Жалким, безродным щенком. Но они ещё не знали, что он внук самого Малхаза Ингороква, самого влиятельного человека в Грузии, чей древний род живёт уже несколько веков.

Звонкая трель телефона вывела его из воспоминаний.

– Да.

– Здравствуйте, Давид.

– Кто это?

– Это помощник вашего деда, который хотел бы пригласить вас на обед.

– Я занят и не звоните мне больше.

Он скинул звонок, а внутри поднялась волна гнева: «Этот мерзкий старик ещё смеет приглашать меня куда-то? Пусть молится, чтобы я не задушил его своими же руками! Хотя мне придётся встать в очередь за душой этого старика. Его смерти хочет каждый, и не только его враги, но и семья, которая живёт с ним под одной крышей».

Давид убрал телефон в шкаф, опять перевёл взгляд на экран ноутбука и рассмеялся звонко, в голос. Его зверушка решила выпрыгнуть в окно. Что творится в голове у этой женщины, было только одному Богу известно.

Он смотрел на то, как она легко перебралась на пожарную лестницу и спрыгнула с неё, приземляясь своей шикарной пятой точкой на землю. Он наблюдал, как она гуляет посреди аллеи, осторожно, с трепетом прикасается к цветам и нюхает их.

Он следил, как заворожённый, за этой особой, пока к нему не постучались в дверь. Эта был охранник, который сообщил, что его гостья сбежала. После диалога Давид посмотрел на экран компьютера, но девушки там уже не было.

Он осматривал все камеры наблюдения и не мог найти её около получаса. Когда он вышел на улицу, где по территории вовсю бегали его псы, он надеялся, что ни один из них не накинется на незнакомку, хотя шансы велики найти её с перегрызенным горлом. Он пошёл быстрым шагом вдоль особняка и услышал протяжный рык, повернул голову, а его верный пёс Граф держал на прицеле своих острых клыков сбежавшую гостью. Улыбка сразу подступила к его губам. Чему он радовался, сам не понял. То ли тому, что девушка ещё жива, то ли тому, что он её нашёл.

***

Я просидела на траве до вечера под прицелом чёрных глаз, пока во двор не въехал внедорожник Давида. Мужчина вышел из машины и, не обращая на меня внимания, пошёл в дом в сопровождении своих охранников.

Отлично, и сколько мне ещё тут сидеть? День, два, неделю? За целый день мне не принесли даже попить, хотя я просила у проходящих мимо охранников, которые шептались за моей спиной. Хотелось волком выть от бессилия. Неужели это конец? Как же тонка грань между счастьем и горем! Я не знала выхода из этого ада, который начался вчера. Как же пережить это?

– Госпожа Иамзе, хозяин хочет, чтобы вы пришли на ужин, – проговорил у меня за спиной один из цепных псов Давида.

– Я никуда не пойду. Пусть подавится своим ужином.

Я знала, что за каждый мой отказ, от которого Давид превращался в бешеного зверя, мне придётся заплатить, и немало.

– Мне приказали любой ценой доставить вас в ваши покои и приготовить вас к ужину.

Охранник что-то сказал на неизвестном мне языке собаке, и та, виляя хвостом, радостно убежала, а тот смерил меня раздирающим и ненавистным взглядом, который, мне казалось, прожжёт меня до костей. В этом доме все смотрели на меня волком. Как будто я в чём-то виновата и они меня за это ненавидят. Вот если бы вы только знали, как я сама хочу сбежать отсюда, а главное, подальше от всех этих ненавистных мне взглядов!

Зайдя в комнату, я увидела, что мой наряд уже висит на дверке шкафа, а из ванной доносятся приятные ароматы. Я сразу прошла в ванную комнату. Там и правда уже была наполнена ароматная горячая ванна.

Я сняла свою одежду и погрузилась в воду. Моё тело сразу же расслабилось, и я почувствовала, как мои мышцы становятся ватными.

Мои мысли уносились куда-то далеко в прошлое, когда я была маленькой. Бабушка, купая меня в нашей небольшой ванной, которая была так же наполнена пеной, а на поверхности плавали зверушки, всегда пела мне песенку про маленьких утят:

На шагающих утят быть похожими хотят,

Быть похожими хотят не зря, не зря!

Можно хвостик отряхнуть, и пуститься в дальний путь,

И пуститься в дальний путь, крича: «Кря-кря!»

Ведь природа хороша, и погода хороша!

Нет, не зря поёт душа! Не зря, не зря!