Страница 51 из 57
— Как ты смеешь…. — мрачно произнесли трупы архангелов.
Внезапно я бросился на копье грудью. Наконечник пронзил мою плоть, переломал ребра, и выскочил из спины, пробив мне легкое. От боли я зарычал, оскалил окровавленные зубы, и будто по канату потянул себя за древко к Алланделу, перебирая напряженными руками.
— Ты вырыл могилу себе, а не мне, — злорадно прохрипел я, отхаркнув кровью после очередного шага.
Если бы я струсил и избежал встречи с Алланделом, люди и лидеры "Гидры" не пошли бы за Мортусом, ничего бы не поняли, и потеряли бы уважение ко мне. Ко всем, с кем я связан. Но такой отважный плевок в лицо опасности создаст ровно противоположное впечатление. Я это понимал, а вот Алландел, похоже, сделался только злее.
— Я отдам Мортусу силу падших братьев, отдам ему письмо, и пусть приходит. Тогда мы посмотрим, кто из нас боится, — самоуверенно проговорили мертвецы.
Купился.
Даже ангельская мудрость не помогла высшему существу защититься от простейшей человеческой провокации. Чувства человека были для него новы, раньше никто не осмеливался бросать ему вызов, и именно поэтому мой поступок должен был заставить его оступиться и принять эмоциональное решение. Он решил задаром отдать Мортусу силу, и снять с него большую часть работы.
Я умру не зря. Жалко только, что не увижу, как обычный мальчишка с Земли раскроит самодовольную рожу Алландела.
Я так глубоко вогнал в себя копье, что приблизился к Алланделу в упор. Силы покидали меня, в голове шумело от кровопотери, и перед глазами темнело. Сердце постоянно меняло ритм биения, и стучало все медленнее, в последний раз перегоняя кровь по пустеющим венам. Стало очень холодно, но на моем лице и мускул не дрогнул.
— Я готов к встрече со смертью, — грозно прорычал я на японском языке, свирепо глядя в узкие глазные разрезы остробородой маски. — А ты?
Перед глазами потемнело, и я оказался за столом, видя угасающий образ Алландела в пустом листке бумаги. Я хотел стиснуть кулаки и скомкать письмо от одолевших меня эмоций, но получилось сдержаться. Мой разум находился на грани между сном и явью, а фантомная боль в груди чувствовалась будто настоящая.
Помимо сцены смерти Галахада в мозге осели и определенные знания. Алландел отправил перья в Скид вместе с трупом Галахада, лидеры "Гидры" поняли, что могут стать следующими жертвами, и пришли ко мне. Я поднял внимательный взгляд на Ил-Дора. Галахад умышленно пожертвовал собой, чтобы цепочки событий выстроились в мою пользу.
Он спровоцировал Алландела, заставил его принять вызов, и заставил отдать мне силу. Все же, Галахад был потрясающим человеком. Нельзя не признать. Я проникся чувством глубочайшего уважения к нему, четко поняв, за что люди его любили.
Жалко, не получилось познакомиться с ним ближе.
С такой смелостью мне еще не приходилось сталкиваться. Одно дело драться, когда ты знаешь, что есть вероятность выжить, а другое дело идти в очевидную ловушку на добровольную смерть.
Я знал мотивацию Галахада. Она передалась мне вместе со сценой из письма. До нашей встречи он не планировал умирать, и действительно хотел спасти только бизнес, но превращение Маши в Зверя изменило его так же, как меня.
Ее сила показала ему хрупкость мира, а отцовские чувства пробудили в нем желание спасти приемную дочь. Пришлось подавить в себе усмешку. На секунду показалось, что Галахад решил громко отойти от дел, свалив на меня всю ответственность.
Глупо так считать.
Хоть Галахад бандит и бизнесмен, эгоистом назвать его было нельзя, как и трусом, который с помощью смерти хотел снять с себя эмоциональный груз.
— Готовьте войска, — мрачно пробасил я. — Готовьте всех, кто у вас есть. Поднимите боеспособных людей в подконтрольных вам поселениях, вооружите их. Ресурсы я предоставлю.
— А зачем? — осторожно спросил Ил-Дор, положив ладонь на верхнюю гарду своего меча.
— Мы идем на Энграду штурмом, — твердо заявил я.
Лидеры переглянулись.
— А что будет с нами, если мы победим? — осторожно спросил низкорослый мужчина. — Вы позволите нам жить?
— Вообще, — я откинулся на спинку стула и деловито скрестил руки на груди, — мне хочется вас прикончить.
— Но как же! Мы ведь! Принесли вам! Да как так можно! — запричитал Ил-Дор, но я остановил его жестом.
— Не мороси, — вздохнул я и страдальчески сморщился. — Ваши трупы мне ни к чему. В качестве вассалов вы будете полезнее. Хотите жить — служите мне.
Я почувствовал возражение в их взглядах, но никто ничего не сказал. И правильно. Они понимали, что оказались в полной зависимости от меня, и что бежать им было некуда. Ну, свалят они куда-нибудь к эльфам или оркам, и что? Начнется война, антерра сгорит, и ни у кого не получится спрятаться.
Хоть под воду ты уйди — живьем сваришься, хоть в небе прячься — задохнешься. Некуда им было бежать, и теперь они это почувствовали. Почувствовали страх, который питали и ингелы, и антеррцы. Война была приговором для всех, но если мне удастся убить Алландела — некому и не за что будет воевать.
— Идите к Барвэллу, — я указал в сторону выхода. — Теперь вы под его командованием.
— Земля! — закричал матрос со смотровой мачты. — Земля-я-я!
Энграду называли крепостью Заклинателей Древа. Собственно тогда, стоя на голове валастара, я ее и увидел. Белая громада мощных стен и многочисленных бойниц на отвесе огромной горы, возвышавшейся над центром Багрового моря. Насколько глубоким оно было — я не представлял, но казалось, гора росла из самых земных недр.
Щеки обдувал соленый ветер, и пахло морской водой. За валастаром тянулся клиновидный след из волн и пены, а там, под толщей воды, тускло виднелось пятно огромного тела, в котором прятались воины "Гидры".
Валастар лениво толкал себя ластами, но каждый неспешный взмах был настолько мощным, что за бортом закручивались большие водовороты и огромные буруны.
В небе клубились черные тучи, высокие морские волны набрасывались на скалы, и взрывались густыми столбами пены. Я чуть было не задался вопросом, а как ангелы вообще попали в Энграду, но потом понял, что лестницы им для этого не нужны. У них же есть крылья, а тем, кто летает, ходить нет надобности.
Но крепость Энграды была не самым удивительным элементом пейзажа. Огромное Древо Греха с темно-красной корой, в складках которой мерцал дьявольский красный свет, росло на вершине горы и раскинуло разлапистые ветви на несколько километров вокруг. Гора будто бы была прикрыта гигантским зонтиком, и меня проняло так, что слова выговорить не получалось.
— Ты в порядке? — спросил Барвэлл, положив руку мне на плечо. — Впервые видишь Древо Греха?
— Яблоко искушения, — вспомнилось мне. — В нашей библии примерно на таком же дереве росло яблоко искушения, которое съела Ева, и разозлила этим Бога.
— Интересно, — Таламриэль достал небольшой пергамент и переписал мои слова. — Твоя библия почти закончена.
— Это хорошо, — улыбнулся я. — Если мы победим, пусть ангелов помнят как что-то хорошее спустя тысячи лет. Мне бы не хотелось, чтобы в антерре остались хоть какие-то дурные воспоминания.
— А я считаю, что врага нужно помнить, — вмешался Барвэлл. — И люди должны знать о нем.
Мы говорили о чем угодно, игнорируя мысли о предстоящей битвые Страшно было, и мы старались отвлечься болтовней. Силы распределены, атака распланирована, и говорить об этом больше не хотелось.
— Мне кажется, если в жизни людей будет больше света, им будет ни к чему быть….
— Людьми? — Барвэлл покосился на меня, а я лишь вздохнул.
— Приготовьтесь! — снова матрос на обзорной мачте. — Право на борт!
Я взялся за ограждение, и валастар грузно повернулся вправо, затем всплыв почти полностью. Я покачивался на палубе, и видел, как на теле валастара поднимались десятки защитных мембран, за которыми прятались осадные ячейки. Оттуда музыканты с осадными контрабасами и барабанами собирались вести артиллерийский огонь.