40° по Валентину

— У него седечко на попе, — сообщила Варя.

— Прелестно, — ответил Валик, выключая фонарь.

После дороги и вчерашней полубессоной ночи его вырубило рано.

— Валя, — толкнула его, засыпающего, сестра. — Я хочу поигать в шалики.

— Играй, играй, — пробормотал Валик, накрывая голову подушкой.

Родители спорили с бабушкой на кухне по поводу пасеки, что Варе, конечно же, интересно не было, поэтому она, перехватив поперек живота толстого флегматичного кота, ушла вместе с телефоном брата в отведенную им с мамой комнату, залезла с ногами в кресло и включила игру, где нужно было лопать подходящие по цвету шарики. Кот, развалившись на ее коленях, лизал лапу, Варя тыкала в шарики и нахмурилась, когда они исчезли и на экране всплыл один большой шарик с лицом того интересного дядьки, который собирал с братом конструктор. Будучи девочкой умной, Варя уже знала, как принимать видеозвонки, и потому потянула иконку вверх пальцем.

— Пливет!

Стоящий в этот момент на балконе Макар поперхнулся дымом от сигареты.

— Привет, малая, — сказал он, кашлянув. — А где умник?

— Валя спит. Мы ходили смотлеть Болю, у него седечко на попе.

— Борю? — улыбнулся Макар. — Кто это?

— Это свиня. Живет у бабули.

— М-м, ясно. Сердечко, значит. Весело у вас там.

— Еще кот есть, вот, — Варя нажала на значок камеры и переключилась с фронтальной на обычную, демонстрируя ему половину морды с усами и глаз.

— Ты прям соображаешь, малая, — удивился Макар. — А можешь умника показать?

— Да чего там смотлеть, — изрекла Варя глубокомысленно, слезла с кресла и затопала.

На экране мелькнуло светлое пятно от ночника, потом ее ноги, потом показалось Валино лицо, вернее, верхняя его часть — Валя спал, обнимая подушку и уткнувшись в нее носом. Прежде чем Варя затопала обратно, Макар успел подумать, что ебучий Валечка рвет ему душу своей ебучей беззащитностью, когда спит носом в подушку.

— Спасибо, малая, с меня шоколадка, — сказал он, когда мелкая вернулась к себе.

— Я люблю малмелад, — ответила она, улыбаясь.

— Значит, малмелад. Пока, малая.

Отключившись, Макар стряхнул пепел в приоткрытое окно и поднял голову, щурясь на редкие звезды. Валя появился сравнительно недавно, но без него теперь было скучно.

Перед этим ему позвонили родители, которые жили на четыре часа в будущем, поэтому общались за эти дни они довольно мало — сам Новый год у них наступил раньше, и когда в полночь все ребята кинулись поздравлять своих бабуль и дедуль, предки Макара уже дрыхли, и он просто скинул им какую-то слащавую картинку из инета, понадеявшись, что они не станут трезвонить ему с утра пораньше, когда у них самих уже будет обед. Так и случилось. Вместо этого ему прислали Жанку, а второе января Макар вообще провел в одиночестве. Натянул черный постиранный свитшот и таскал его весь день, не зная, куда себя деть, потому не вытерпел и все же вечером набрал умнику, хоть на его сплюшный фейс поглядел.

— Ой, сынок, ты у меня такой умница, мы с папой прям так рады! Жанна сказала, у вас там все прилично было, а не как в прошлый раз. И девочки что-то приготовили, и ребята с уборкой помогли, — щебетала мать, довольная явно благодаря Жанкиным стараниям.

Макар поддакивал, бездумно щелкая каналы на телике, и очнулся только на мамкиных словах про экзамены. Вспомнил, что еще перед зачетами они с Лёхой договаривались готовиться вместе, и заставил себя лечь спать пораньше, беря пример с умника, чтобы к обеду следующего дня завалиться к Лёхе. Но перед тем, как блаженно уткнуться мордой в подушку, Макар включил комп и открыл свое любимое видео про двух пидоров. Ни один из них не был похож на Валечку: просмотрев весь процесс на перемотке, Макар решил, что нравились ему в этом видео не парни, а их эмоции, и, мысленно нарисовав вместо них себя и умника, сразу весь напрягся. Представить Валю вместо вот этого худощавого гибкого пацана с красными ушами, призывно выставившего зад на камеру и пальцами растягивавшего себе очко, глядя через плечо, как его партнер облизывается на вид чуть припухлой растянутой дырки, было дико. Во-первых, потому, что трахались два парня, а это, простите, уже немного пиздец. Во-вторых, потому, что, несмотря на пиздец, это дико возбуждало. Сколько почек нужно продать, чтобы Валечка встал перед ним вот так же? Чтобы смотрел на него таким же влажным взглядом с поволокой и в болезненном удовольствии закусывал губы, когда член с разгона входит по самые яйца. Макар закрыл глаза, засунул руку в трусы и вспомнил свои ощущения, когда они с Валей валялись на кровати в родительской спальне. Трогали друг друга за члены. Уж запрещеннее некуда… От переизбытка эмоций и флешбэков он кончил так быстро, что даже сначала не понял, что кончил, да это и не принесло особого удовлетворения, кроме физической разрядки. Хотелось той самой химии, хотелось сдавить Валечку крепче, вжать в себя или в подушку, заполнить собой и никуда не отпускать.

— Подготовка обещает быть веселой, — хмыкнул Макар, перетаскивая этот многострадальный видос в облако, куда затем зашел с телефона и сохранил себе в галерею.

Подготовка

— Мама, у Вали вавка! — громко сообщила Варя, хватая блин двумя руками и засовывая его в рот с крайне довольным видом.

Валик продолжал писать ответы для Антона — тот сумел протащить на экзамен телефон и теперь трясся где-то на задних рядах, пока друг рылся в учебнике, — и, не поднимая головы, чувствовал, как мама смотрит на него сквозь толстые стекла очков.

— Это что у тебя? — спросила она, аккуратно поднимая его голову за подбородок. Валик с досадой сжал губы — на нижней, в месте, где он тронул ее, выходя из дома Макара, и где ее укусил мороз, теперь образовался герпес. — Только не вздумай чесать, занесешь еще что грязными руками! И откуда только взялась?

Сосался на морозе — вот откуда, подумалось. Ну почти на морозе.

— Надо серой помазать, ушной, — встряла бабуля, которая заворачивала в готовые блины творог с вареньем. — Хочешь, поделюсь, Валёчек, у меня ее много! Сразу пройдет, дед всегда так делал.

— Спасибо, бабуль, я сам как-нибудь.

Он с утра был хмурым по многим причинам: в деревне интернет хорошо ловил только на кухне и в маминой комнате, Макар ему еще ни разу ничего не прислал и Валик злился, что его это задевает. Даже не столько то, что Макар был занят настолько, что забыл заебывать его, а то, что Валино настроение теперь зависело от него. Бесило до чертиков. Он должен был готовиться к олимпиаде, недаром же притащил с собой книг больше, чем вещей, а вместо этого сидит и думает, куда пропал ебанат с турфака. Может, ебанат с турфака на самом-то деле о нем и не думает. Есть варик пообжиматься — чо и нет? Мальчик, девочка, какая, в жопу, разница. Тем более как раз без разницы, если в жопу.

— Чаю налить? Блинов положить? Масла… — закудахтала мама, и Валик, которого она отвлекала от подсказок Антону наравне с собственными хаотичными мыслями, нахмурился:

— Мам, я и так уже тонну съел, не надо, спасибо.

Пришлось идти в комнату и писать Антону там. Когда загорелся значок сообщения в ватсапе, от сердца немного отлегло, но ненадолго, потому что сообщение было от Калмыка и какое-то трешовое — надпись «Помним, любим, скорбим» на фото свечи.

«Жду на похороны, брат», — написал Калмык, и Валик похолодевшими пальцами спросил, что случилось.

«На похороны твоей гетерасексуальнасти», — ответил тот и добавил целую строчку ржущих смайликов.

Калмык сказал, что Антон проболтался об «интересных» отношениях с Макаром и что ему, Калмыку, поебать на это. Потому что ему вообще поебать на секс в целом, ему интереснее в приставку порубиться или пожрать вкусно. И плевать, какие там у кого отношения.

«ДА НЕТ У МЕНЯ НИКАКИХ ОТНОШЕНИЙ», — напечатал Валик.

«Чо орешь? Если надо обсудить, подруженька, горячий казах к твоим услугам».

Валик поймал себя на мысли что да, блин, хочет. Но не будет, потому что… Ну он же мужик. Это же тупо. Вся ситуация в целом — это тупо. Поэтому, как только Антон вышел с экзамена, с трудом наотвечав на «удовл», Валик достал книги, включил лампу и погрузился в мир сложных эфиров и полимеров.