Противостояние

Вот тут дочь Свободы, естественно, приврала. Никакого разбирательства не велось, ибо никто за ним не обращался. Но, в конце концов, как Глава Совета и непосредственный свидетель всех событий, она могла для дела и слукавить. И даже, если потребуется, оформить данное разбирательство задним числом.

— Не о том ли речь? — похоже, самка весьма удачно прикидывалась, что пребывает в неведении, так как Гнев неприкрыто оживился, подтверждая, что да, именно о том.

— Тогда обвинения безосновательны, — резюмировала Прорва и затем все-таки не удержалась от наиболее волнующего ее вопроса: — Надеюсь, беднягу, хотя бы… не лишили мужского естества?

— Нет, но я едва не отправил его в заточение…

Ясно… Значит, скорее всего, только в очередной раз избили. Что ж, шкура зарастет. Гриву бы не срезали — и на том спасибо.

— Великая Мать вчера действительно с кем-то выходила на связь, — подтвердила Прорва. — Если нужно, мы поднимем исходящие записи. У нас ничего не пропадает.

— Буду премного благодарен, — Гнев уловил ее намек и, похоже, был им немало задет, но, тем не менее, проглотил обиду. Вот-вот, глотай, будь умницей.

Прервав вещание, Прорва тут же кинулась шерстить записи. Но чертова сумасшедшая мамаша, как оказалось, стерла свое сообщение, и пришлось лезть за ним в архив. Когда же искомое было найдено и извлечено на обозрение, видавшая виды и сплетшая на своем веку немало интриг дочь Свободы, едва дара речи не лишилась от возмущения. В послании Великой Матери Сумрак представал таким чудовищем, а Греза такой разнесчастной жертвой, что, услышав подобное вне контекста, Прорва сама бы этому «насильнику» захотела башку свернуть… И, все же, действия Вожака это не сильно оправдывало. Боги, ну почему мужики столь легковерны?

Пока Прорва добиралась домой, в ее мозгу назойливо крутился вопрос, заданный напоследок озадаченным Гневом, получившим доказательства подлога и подробные ответы на интересующие вопросы. «Что теперь ожидает Великую Мать?» — спросил он, и Глава Совета честно созналась, что ничего. Это была истинная правда. Самки имели право обвинять самцов в нарушении порядка, требуя справедливой кары за недостойные деяния, но никак не наоборот. И Прорву всегда данное правило устраивало. До сегодняшнего дня…

О, как она жалела сейчас, что Желанной нельзя воздать по заслугам за ее гнусное поведение! Как же хотелось поквитаться с этой стервой за едва не отобранное женское счастье! За чуть было не сломанные судьбы сестер и Мелкой! За незаслуженное оскорбление и даром пролитую кровь несчастного доверчивого самца! Да просто словами было не выразить!

Прорва ускорила шаг, чувствуя, как изнутри буквально вскипает. Она готова была просто порвать чертовку! За сестер, за будущих племянников, за Грезу и… Да, и за Сумрака тоже. А точнее… Точнее, за Сумрака в особенности.

На секунду самка замедлилась и почти остановилась, пораженная внезапным осознанием. Но потом тряхнула головой, сгоняя наваждение, и понеслась дальше, пылая от гнева и жажды отмщения.

На куски! На мелкие клочечки! Шкуру заживо спустить, стигунам в лесу скормить… Этого ей сейчас хотелось больше всего на свете. И… Боги, за что такое наказание?! Она была совершенно бессильна совершить над обидчицей что-либо из вышеперечисленного… Как на законодательном уровне, так и на межличностном. Разумеется, решая спор, одна самка могла вызвать другую на поединок, могла даже убить в честной схватке, но… Никто бы не понял, начни Глава Совета наезжать на Великую Маман из-за какого-то там Кровавого. Поступив так, Прорва рисковала лишиться уважения и чина, рисковала лишиться всего, что имеет, а, заодно, подвести и весь гарем. И Прорва злилась. Злилась, но поделать ничего не могла…

Облегчение оттого, что глупый Фокусник на сей раз избежал тяжелой и постыдной участи, конечно, несколько смягчало ее состояние, тем не менее, здесь также находился момент, который немало выводил главную самку из состояния равновесия. Хорош муженек оказался, нечего сказать… Вместо того, чтобы сразу предложить проверить информацию, обратившись к Совету самок, он покорно принял наказание и приготовился к спуску в корабельный трюм, прекрасно, между прочим, понимая, что тем самым ставит крест на своем только-только сформировавшемся гареме. Что ему, скажите, мешало? Разве, он не допер своим маленьким умишкой, что старшая жена обязательно прикроет, ибо это в ее интересах? Черт, она бы прикрыла, даже, если б он реально оказался в чем-то виноват… Дурень! Нет, за подобные решения не только выдрать следовало, а башку открутить, право слово! Башку открутить — член оставить, более полезная бы вышла модификация…

Шагая через сад, Прорва то и дело яростно рыкала себе под нос. Она никак не могла определиться, кто ж ее бесит сильнее: лгунья Желанная, идиот Гнев или рохля Сумрак. Наподдавать от души хотелось сразу всем.

Услышав от Прорвы, непривычно задержавшейся сегодня в Совете, все подробности произошедшей возмутительной истории, гарем пришел в негодование. Осень изливала потоки брани, проклиная Желанную всеми доступными способами, Солнышко заламывала руки и причитала над бедненьким самцом, перенесшим столько издевательств, а Греза… Греза повела себя наиболее странно из всех. Вместо того, чтобы, как прежде, молча держаться за голову от деяний своей драгоценной матушки и трястись от внутреннего неразрешенного конфликта, она вдруг принялась настойчиво убеждать Прорву пойти разбираться с Желанной! Прорва объяснила ей раз, другой, третий, почему она никак не может этого сделать, однако упертая мелочь ничего и слушать не хотела. В конце концов, в ход даже пошли обвинения и какие-то глупые детские претензии. «Ты просто боишься!» — верещала Греза и топала, разошедшись, ногами. «Тебе на него просто наплевать!» — и далее в том же духе. Короче говоря, Прорве, в итоге, иного не сталось, кроме как врезать ей хорошенько, дабы в чувство пришла, а заодно, чтобы впредь так себя вести с Главой гарема неповадно было.

Греза разобиделась страшно: убежала из зала, как при всех отчитанный малек и всю ночь проистерила у себя в комнате, закрывшись изнутри и не реагируя на многочисленные увещевания давным-давно успокоившихся старших самок.

— Оставьте ее в покое, — наконец, с раздражением проговорила Прорва. — Она так внимание привлекает. Дитятко избалованное… Проревется — сама поймет, что ни нам, ни самцу ее дорогому уже ничто не угрожает. А сейчас объяснять ей просто бесполезно.

Осень и Солнышко поглядели на сестру с некоторым сомнением, но попытки свои оставили. Хотя, может и зря, так как на другой день дочь Желанной бесследно исчезла…

Комментарий к Глава 5. Хоть головой о стену бейся…

Навеяло: «Adiemus» - «The Dagda»

========== Глава 6. Все когда-то повторяется ==========

Для женщин нет такой проблемы,

Которой им бы не создать.

(Владимир Вишневский)

Ненавистная комната! Сколько бесконечных дней Греза провела здесь, сколько длинных ночей просидела у решетки, до рези в глазах вглядываясь в темноту затихшего сада… Бывало, она кидалась на стены и крушила мебель, рвала клыками подушки, а потом бессильно рыдала в разлохмаченную обивку. Потом на юную самку нападала апатия, и Греза сутки напролет сидела без движения, переставала есть, только пила воду. Затем все повторялось, но с каждым разом приступы ярости становились все слабее и короче, пока не прекратились совсем по причине полного упадка сил. Через пару месяцев своего заточения она окончательно смирилась и, к несказанному удовольствию матери, начала отвлекаться на предложенные ей «женские хобби»: ткала покрывала, красила ткани, плела тесьму, читала трактаты посвященные традиционному семейному укладу.

Из комнаты Греза вышла уже совсем иной, став непривычно тихой и покладистой. И с тех самых пор она покорно готовилась к замужеству, запретив себе даже думать о боях и странствиях, перенимала весь доступный опыт Старших, училась держаться в высшем обществе и исправно поддакивала матери, демонстративно разделяя ее мнение по всем, даже самым спорным вопросам.