Сумрак и Греза

— Знаешь, уже действительно поздно, мне пора возвращаться, — опередила его Греза. — А ты придешь завтра?

— Да, конечно, — неожиданно для себя самого ответил Сумрак. — Днем.

— Ну, завтра и поболтаем тогда, — постановила самка. — Иди, давай, мойся. Там теперь не занято.

С этими словами Греза поднялась и зашагала прочь. Глядя на ее удаляющуюся фигурку, Сумрак безуспешно пытался осмыслить произошедшее. Главным образом, он пытался понять, какой черт его дернул пообещать ей завтра еще одно свидание… Пытался, но не мог. Его истомленный мозг был не способен сейчас нормально соображать и анализировать ни ситуацию в целом, ни какие-либо собственные решения. Им лишь прочно завладела единственная мысль: в следующем Сезоне Сумрак во что бы то ни стало отобьет Грезу у Серого.

Откровенно говоря, он был готов схватиться с Серым хоть прямо сейчас, но останавливало то, что брачный период почти подошел к своему концу. И Серому, и самому Сумраку предстояло вылетать на ежегодный промысел, а это означало, что Грезу они оба так и так не увидят до следующего Сезона. Пусть лучше она останется на это время под покровительством гарема, чем одна-оденешенька. А вот в следующем году… Честно выигранная самка ранга не потеряет. Где ее поселить, Сумрак найдет… Он преодолеет все трудности, но заполучит ее!

Ночь самец провел внутри своего челнока. Силился уснуть, но не вышло. Во-первых, он совершенно отвык спать ночами, во-вторых, все его естество настойчиво требовало самку, не позволяя расслабиться.

У яутжей не было конкретного времени сна и бодрствования. Как считали ученые, для их далеких предков было характерно спать два раза в сутки — в период с наступления глухой ночи до позднего утра и потом в предвечерние часы. По крайней мере, именно к такому распорядку они рано или поздно возвращались, попав в какие-либо вольготные условия. Тем не менее, воины привыкали спать урывками в то время, когда придется, а, если было необходимо, могли бодрствовать несколько дней кряду.

Нужно было чем-то себя занять, и Сумрак, поразмыслив, начал нанизывать новое ожерелье. Для кого? Известно, для кого… Правда, подарить украшение Грезе сейчас он не имел права. Впрочем, что с того? Полежит в бардачке до следующего Сезона.

Вытачивая очередную резную подвеску из кости, самец невольно опять окунулся в далекие воспоминания…

— Ты раскрасил его В ЦВЕТОЧЕК??? — Гроза так вытаращился на неугодного потомка, что аж страшно стало.

— Это не «цветочек», отец, — отложив работу, сообщил Сумрак, тогда уже юный воин, принявший Посвящение. Первая Охота, как и для прочих, не прошла для него бесследно. Из девяти его товарищей пало четверо, остальные возвратились с повреждениями разной степени тяжести и перевернувшимся с ног на голову мировосприятием. Что до Сумрака, то он ухитрился дойти до медотсека на своих двоих, а, что произошло потом, уже вспомнить не мог. Пару недель он восстанавливался, а потом под руководством старших воинов вместе с оставшимся молодняком взялся за выделку первого трофея. И, конечно, тут он тоже поспешил выделиться…

— Это вязь южных племен, — терпеливо пояснил рассерженному родителю юнец. — Здесь каждый символ что-то значит. Например, это — препятствия — видишь, здесь шипы на орнаменте? Добыча далась нелегко. А вот это…

— Это — цветочки! — взревел негодующе Гроза и, не сдержавшись, замахнулся на сына, так что тот невольно втянул голову в плечи.

— О, норм! — проходя мимо, откомментировал творчество Сумрака второй помощник, одобрительно ткнув в его расписной трофей пальцем.

Гроза уничтожил его взглядом, ничего больше не сказал и пошел проверять работу других учеников.

Забрезжил рассвет, за ним пришло туманное утро, а после разгулялся солнечный и теплый день. Сумрак переместился вместе с недоделанным ожерельем на нижнюю ветвь их с Грезой дерева. На свежем воздухе работа пошла быстрее, и скоро последняя бусина заняла на нитке свое место, осталось приладить застежку, и все готово. Сумрак еще раз оглядел свое творение. Поистине, когда делаешь украшение для кого-то конкретно, всегда получается намного лучше, чем, когда просто собираешь никому не предназначенную побрякушку. То, что он подарил трем сестрам из долины источников, конечно, тоже было неплохо, но никак не учитывало их характеров. Сейчас бы он преподнес им совсем иные дары…

Самец встряхнул гривой. И с чего это он их вспомнил? Отвязался — и слава богам! Он снова принялся разглядывать ожерелье, держа его перед собой на вытянутой руке. Оно состояло из кости и гематита. В центре располагалась связка когтей Священной Дичи. Три самых больших когтя покрывал изысканный узор, элементы которого были подобраны неслучайно. При хорошем знании древнего графического шифра, можно было прочесть: «Ты будешь моей». Сумрак позволил себе столь коварную шутку, будучи почти уверенным в том, что Греза не только не прочтет это сообщение, но и даже не заподозрит, что орнамент вообще скрывает в себе какую-либо информацию.

Запах самки донесся до него прежде, чем появилась сама Греза. Опять стандартный спазм и сердцебиение. Сумрак глубоко вздохнул, выравнивая дыхание. Отпустило…

— Красиво, — сказала она, подходя и сразу же впиваясь жадным взглядом в ожерелье, которое замешкавшийся самец не успел спрятать. Хотя, как знать, возможно, он не убрал его и специально…

— Нравится? — осведомился воин с хитрецой и чуть склонился навстречу самке.

— Ага.

— Я бы подарил тебе, но…

— Понимаю, — вздохнула Греза, с сожалением глядя, как украшение исчезает в его поясной сумке.

Самец спустился к ней и встал напротив, не слишком близко, но и не таком отдалении, какого требовали правила приличия. Да какая уже разница? То, что происходило между ними, давно вышло за рамки всех возможных приличий…

— Я хочу немного пройтись, — сказала Греза и, не дожидаясь ответа, двинулась к дальнему краю лощины. Там самец до сих пор еще не бывал. Сумрак молча последовал за ней, вновь мысленно терзая себя чувством неправильности происходящего. Грезу же, по виду, абсолютно ничто не смущало.

— Хочешь, я покажу тебе свои любимые места? — осведомилась она, на ходу оборачиваясь.

— Пошли… — рассеянно пробормотал Сумрак. Взор его сейчас был прикован к ее легкой фигуре. Самка грациозно ступала впереди, заметно повиливая бедрами, и то и дело, с изяществом изгибая спину и шею, оглядывалась на него, на миг застывая вполоборота. Ее струящееся белое одеяние колыхалось на ветру, не позволяя четко различить силуэт, но открывая тем самым простор для самых ярких эротических фантазий.

Самец чуть отстал, вновь приходя в себя.

— Давай, быстрее! — тут же позвала самка.

Они вышли на заросший мягкой растительностью луг. Под ногами расстилался пестрый ковер из трав и цветов, веял нежный ветерок, принося слабые смешанные запахи. В воздухе порхали, носились и звенели всевозможные крылатые твари, наслаждающиеся ласковыми солнечными лучами и всем местным изобилием. Каждый шаг поднимал ввысь крошечные летучие семена, тотчас же подхватываемые потоками воздуха и уносимые вдаль.

— Мы еще в детстве здесь играли, — с ностальгией в голосе проговорила Греза и вдруг предложила: — Побежали?

И рванула что есть духу вперед.

Нет… Нет! Дура, стой…

Сумрак застыл на месте. Если он побежит за ней, то он ее догонит. Если он ее догонит, то…

-…кто последний, тот сопля! Кто не играет, тот какашка!!! — донеслось до него уже издали насмешливо и пронзительно.

Ну, сама виновата…

Сумрак бросился следом в облаке былинок и пуха, глубоко взрыв когтями дерн на старте. Конечно же тренированный воин настиг юную слабую самку всего за несколько секунд. Чувствуя, как неумолимо и безнадежно утекает сквозь пальцы самоконтроль, самец схватил ее за плечи, еще на бегу резко разворачивая к себе лицом, и стремительно повалил, придавив собой и не оставляя ни единого шанса вырваться.

— А кем же, тогда, является победитель? — низко прорычал он, нависнув над запыхавшейся самкой и приблизив свои жвала почти вплотную к ней.